И целыми днями раздевать и жарить ©
Название: «Never say»
Автор: me
Бета: lupus-girl (Безмерно благодарна за редакцию!)
Персонажи/пейринг: Черная Вдова/Хоукай
Жанр: Hurt/comfort, юмор, с элементами PWP
Саммари: приквел-сиквел моего фика "My memory"
читать дальшеПрошло уже три дня после возвращения из Будапешта, но приступы тупой боли по-прежнему слишком сильно одолевали Клинта Бартона. Стоило приподнять голову с подушки, как боль становилась невыносимой до тошноты. Лучник старался не шевелиться, изредка приоткрывая веки и не видя перед собой ничего, кроме белизны простыней и схожей с ними по цветовой гамме ширмы.
Пред рассветом приглушенный свет лился из-за ширмы, время от времени освещая неясные тени. До слуха Хоукая долетали обрывки разговоров. Этим утром Клинт отчетливее начал осознавать себя и вещи вокруг. Он слышал, как Романова запугивала медсестер, требуя принести лэптоп; женщина не повышала тона на персонал, но ее речь была достаточно ясной и не предвещала ничего хорошего. Если бы Клинтон был юным неопытным человеком, не имеющим никакого отношения к насилию и театру войны, он бы предпочел никогда не встречаться с Черной Вдовой и не слышать ее слов.
Пока Клинт оставался на стороне Романовой. Он уже солгал Фьюри, что получил все повреждения в ходе столкновения с агентами МИ-6 и просил Коулсона придерживаться в отчете линии о том, что враждебности со стороны объекта не возникло.
Похоже, сама Наташа вполне могла разрушить его легенду, хотя старалась вести себя вполне вежливо, насколько Клинт мог запомнить.
Утомленный болью, Бартон все чаще ловил себя на мысли, что зря поверил Наташе, и временами, слыша отнюдь не социально-приемлемые нотки в ее голосе, корил себя за то, что оставил Романову в живых. И, похоже, не он один, раз руководство предпочло содержать их в одном боксе.
Наемная убийца, пытавшаяся прикончить Бартона, на радость всем возникающим слухам поправлялась нереально быстро. Это пугало простых смертных и заставляло трепетать ученых, изучающих ее анализы. Романова любезно сообщила о том, что была подвержена геномодификации наравне с нашим Капитаном Америкой, который, к их осязаемому прискорбию, бесследно исчез.
База Щ.И.Т.а, в большей степени своей локации, находилась под землей, и впервые за все время Клинт пожалел об этом. Ему не хватало тепла и света, хотелось увидеть лучи ласкового солнышка. Мужчина ругал себя за капризность, но его настроение редко сходило с отметки губительной апатии.
Из-за стараний вести себя достаточно тихо, не шевелиться, Бартон пытался отвлечь себя воспоминаниями, но все больше подвергался унынию. Потому, когда Наташа в очередной раз попросила принести ей какое-либо информационное устройство и получила отказ, Клинт присоединился к ней.
- Черт побери, неужели нельзя провести сюда хотя бы динамик радиосистемы? Закрепите на потолке, и мы ни хрена не сможем до него дотянуться, тупые вы уродцы! – От души выговорился Бартон, но, прежде чем он перевел дух, чтобы разразиться внеочередной тирадой, хрупкая на вид незнакомая ему медсестра выскочила за дверь.
Наташа и Клинт, затаив дыхание, ожидали, что она вернется с Фьюри или Коулсоном, но секунды липучкой тянулись друг за дружкой, не предвещая ничьего появления.
Часы над входом показывали 12.30, когда дверь бокса отворилась, и в помещение вплыла дородного телосложения медсестра Сесиль. Она грубо сжала руку Бартона, вколов иголку, тянущуюся от капельницы в выемку локтя и, что-то принеся Наташе, грузной походкой удалилась. Клинт уже знал, что через сорок минут она вернется, заберет капельницу и поднос со столовыми принадлежностями, снова не произнося и слова, будто это выше ее достоинства - поинтересоваться самочувствием пациентов.
Клинт оценивал свое состояние не таким уж тяжелым, раз от его рук и ног не вились длиннющие провода к всяким приборам жизнеобеспечения. Видимо, его общая слабость сказывалась из-за отсутствия твердой пищи и оттого, что он потерял много крови. Во всяком случае, ему так казалось. Мерно пикающий аппарат слева от Бартона прикрепленный к нему знакомыми белыми кружками на груди, передавал данные о его давлении и пульсе. Как он сам мог судить, показатели были довольно низкие, но точно не смертельные, и все же он чувствовал себя так, словно его раздавило катком. В период противостояния Клинт схватил пулю, продырявившую его левый бок, а осколок шрапнели задел плечо.
С тер пор, как Наташа оглушила Клинта в Будапеште, он не терял сознание, и даже не мог провалиться в крепкий сон, пребывая в полудреме. И уж тем более мужчина не считал себя раненным, раз его даже не прооперировали толком, с этим зубодробильным слюнопускательным наркозом. Хотя, возможно, не примени врачи к нему местную анестезию, Клинт чувствовал бы себя еще более измученным.
После второй капельницы и скудного протертого ужина, веки Клинта начали слипаться, он чуть пошевелился на кушетке, пытаясь правой рукой подбить подушки. Занятый поставленной задачей, он не сразу заметил, как на его стороне палаты появилась Наташа. Она принесла еще одну подушку и помогла мужчине взгромоздить все это на постели, и он на удивление почувствовал себя значительно лучше.
- Ты чем-то напоминаешь мне говяжий студень, - без выражения произнесла Наташа, присев на кровать. Ее правая ладонь мягко коснулась бедра Клинта; возможно, единственного места, до прикосновения к которому он не испытывал боли.
- Могла бы просто сказать, что я выгляжу паршиво, без этих кулинарных изысков.
- Не тебе приходиться питаться всем этим желейным однообразием, - парировала Наташа.
Она улыбнулась, протянув руку к пересохшим губам Клинта, но не прикоснулась.
- Хочешь воды?
Бартон пропустил момент, когда она взяла с тумбочки стакан с трубочкой для коктейля.
Наташа услужливо поднесла емкость с водой к лицу Клинта, просовывая трубочку между его губ. Ее пальцы, отдаленно пахнущие каким-то плодовым деревом, задержались на его устах дольше, чем того требовало это движение.
Мужчина едва заметно кивнул, указывая на то, что он утолил жажду, и трубочка испарилась как по волшебству. Он вполне мог сам дотянуться до стакана, но еще ни разу, пребывая здесь, не пробовал удерживать его в руках.
Все это время ее пальцы приятно поглаживали его тело, касаясь бедра и спускаясь вниз к колену. Клинт подумал о том, что это все чересчур похоже на ту картинку, когда, дождавшись расслабления мышц, она прижгла его ногу раскаленным клинком. В том месте, по какой-то причине, уже не болело, или на фоне общего недомогания, он не мог вычленить одну часть тела в отдельности.
Одетая в простенькую пижаму серого цвета, Наташа не теряла своей сексуальности. А ее природная красота втрое увеличивалась, когда она распустила свои длинные локоны, покачав головой из стороны в сторону, пряди рассыпались по плечам достигая лопаток. На ее губах заиграла неловкая улыбка.
- Упс.
- Твои волосы великолепны, - с хрипотцой выжал из себя Бартон.
- Я знаю, - Наташа изящно оправила несколько прядей, открывая лицо и шею. В непрямо падающем свете оттенок ее волос выглядел почти коричневым, хотя на солнце казался ярко-рыжим.
Романова чуть наклонилась вперед, закусив губы; она ловко сняла датчики прибора слежения за показателями здоровья Бартона.
- Не хочу испугать докторов, - лаконично объяснила Наташа.
- То, что произойдет дальше, будет болезненным или все же приятным? – Стараясь не выдать голосом никаких эмоций, поинтересовался Клинт.
- А какого развития ты ожидаешь? – Иезуитски улыбнувшись, спросила Наташа.
- Прежде, чем что-то произойдет, ты должна знать, что здесь есть камеры.
- Что ж, это выглядит еще более возбуждающим. И, значит, я сняла датчики только для своего удобства, - Наташа собрала волосы в хвост, не завязывая, чтобы на время они ей не мешали. Она грациозно, перекинула ногу через Бартона, оказавшись над ним, стоя на коленях. – Ты же хочешь, чтобы я поблагодарила тебя?
Клинт прочистил горло, не зная, что и сказать.
- Это значит да? – Наташа опустилась вперед, удерживая себя на локтях, не прикасаясь к телу мужчины.
- Не могу сказать, пока не проверю, - Клинт чуть приподнялся, потянувшись к ее губам, и, наконец, испробовал их вкус. Он притянул ее к себе, и на какое-то время они просто целовались, при этом Наташа старалась балансировать над Клинтом, не надавливая на него. - Это было неплохо, - осклабившись признался Бартон.
- Нам надо найти точку, в которой тебе не будет больно, - деловито выразилась Наташа, она выпрямилась, подтащив одну подушку ниже к его крестцу.
- Подожди, - Клинт схватил ее за руку, оторвавшись от постели настолько насколько мог себе позволить напрячь корпус. Он снова завладел ее ртом, коснувшись так, как целовался в 12 лет, без языков, ведь тогда не знал, что можно иначе. Касался только губами и делал это медленно и нежно. Нежнее, чем они оба привыкли.
- Ммм, - протянула Наташа, - уверен, что это обязательно?
- А разве тебе не хочется? – Клинт откинулся на подушки, на мгновение его лицо исказилось от боли, но он постарался совладать с собой.
- Прости, - неразборчиво произнесла Наташа.
В этот раз она первая потянулась к нему, стараясь вложить в поцелуй больше эмоций, чем прежде, и ей действительно это понравилось. Нравилось все в нем, иначе она бы никогда не притронулась к нему в таком состоянии. Невозможно было осознавать, насколько близко он находится, и не воспользоваться моментом.
- Так лучше, - прокомментировал Бартон, прикусив нижнюю губу.
Ее поцелуи пришлись в уголок его рта, скулы, шею, мочку уха. Клинт закрыл глаза, наслаждаясь ощущениями. Подушечками пальцев она мягко коснулась его груди, спускаясь вниз, пытаясь отыскать места, которым стоит уделить внимание.
Клинт запустил ладони в ее волосы, чувствуя, как заполучил искомое солнце; насладившись видом, он переместил руки на ее талию, приподнимая кофту. Касаться ее обнаженной кожи было столь же приятно, как и целоваться.
Отстранившись, Наташа стянула с себя кофточку.
- Неужели может быть что-то лучше этого? – промямлил Бартон. Он взял ее за руку, желая как можно скорее прикоснуться к ней, совместить ощущения того, что он представлял, с реальностью.
Она снова поцеловала его, почти не соприкасаясь телом. Ее губы скользнули вниз, запечатляя легкие поцелуи на его груди, разыскивая не забинтованные участки.
- У тебя классная грудь, - прокомментировала Наташа, отмечая бесчисленные рельефы мышц.
- Ты не представляешь, насколько твоя лучше, - усмехнулся Бартон, но его лицо стало почти недовольным, слишком серьезным, когда он позволил себе впервые прикоснуться к ложбинке меж ее грудей.
Она застыла, выгнув спину, наслаждаясь его неуверенным прикосновением, нежному движению сильных пальцев. Второй рукой он приобнял ее, и, против своей воли, она наклонилась к нему, позволив его губам коснуться груди. Ласковые, едва ощутимые, поцелуи, он начертал языком ее имя, сократив до трех букв, вблизи ореола соска, наконец коснувшись и его, стараясь проявить фантазию и быть непредсказуемым, мужчина неожиданно для самого себя чуть прикусил.
Наташа вздрогнула, покрываясь мурашками; ей нравилось примешивать к удовольствию толику боли. Понимая, что Бартон наконец подвел ее к краю, Романова нервным движением стянула с себя штаны и залезла под простынь, обнаружив готовность мужчины.
- Как давно ты был с кем-то? – Отталкивая от себя Клинта, спросила она.
Он переключился на другую грудь, начав с поцелуев у основания, медленно вырисовывая языком какую-то цифру, то ли тройку, то ли восьмерку.
- Недель или месяцев?
- По-твоему, это самое подходящее время для разговоров?
Клинт закрыл ей рот поцелуем, в этот раз действуя грубее, одновременно добравшись ладонями до ее бедер, чуть раздвигая их. Эта нетрадиционная миссионерская поза была точно не в его стиле.
- Попроси меня, - вполне ожидаемо произнесла Наташа.
- Пожалуйста, полезай на мой болт, - низким голосом проговорил Клинт.
Наташа ухватила мужчину за волосы на затылке, привлекая внимание к своему лицу.
- Если я ударю тебя, эрекция пропадет?
Какое-то время, они неотрывно зондировали друг друга, и что-то промелькнуло в глазах Клинта, похожее на соглашение, принятие правил игры.
- Пожалуйста, Наташа, - как можно более спокойным и откровенным тоном попросил Клинт. – Пожалуйста, Нат.
Она улыбнулась, чрезвычайно довольная с собой. Ее губы завладели его устами. И, он почувствовал, как она неторопливо гладит его по головке члена, играя, оттягивая сам момент, хотя прекрасно знает, что его выдержки осталось ненадолго. Спускаясь к основанию, она отыскала ту самую точку, на яичках, которая могла подарить им достаточно времени, и только тогда Клинт осознал, что все будет именно так, как Наташа захочет, и, возможно, это будет гораздо больнее, чем он привык.
Через мгновение Наташа решила сменить позицию, выбрав «наездницу»; она медленно начала раскачиваться на нем, не отпуская его, свободной рукой вычерчивая дорожку от линии между губами и носом, обрисовывая губы и спускаясь к подбородку. Какое-то время она потратила, чтобы найти темп для себя и выбрать наилучшую точку воздействия. Она отпустила его, начав работать бедрами чуть быстрее, запрокинув голову назад.
Клинт ласкал ее длань губами, натыкаясь на сердцевину ладони. Их взгляды встретились, она подалась вперед, жадно запечатлев поцелуй, и снова, по мере увеличения амплитуды движений, ее дыхание учащалось, горячая волна наслаждения подступала к обоим, чтобы смыть в пучину секундной боли перед открывшимся вихрем...
Но тут Клинт почувствовал, как кто-то зажимает ему нос рукой; он покачал головой и обнаружил, что успел закрыть глаза. С трудом приоткрыв веки и сфокусировав взгляд, Клинт уставился на Наташу, стоящую перед его кроватью все в той же пижаме.
- Послушай, это уже не лезет ни в какие ворота. Хватит стонать! Ты здесь не единственный, кто пытается уснуть! И если ты попробуешь называть меня Нат за пределами своих фантазий, клянусь 20-м съездом КПСС, я вырву тебе язык!
На этой фразе Наташа вернулась к себе за ширму и, за время пребывания в боксе, так больше и не заговорила с Клинтом.
__________
Написано 31 мая 2012г.
Автор: me
Бета: lupus-girl (Безмерно благодарна за редакцию!)
Персонажи/пейринг: Черная Вдова/Хоукай
Жанр: Hurt/comfort, юмор, с элементами PWP
Саммари: приквел-сиквел моего фика "My memory"
читать дальшеПрошло уже три дня после возвращения из Будапешта, но приступы тупой боли по-прежнему слишком сильно одолевали Клинта Бартона. Стоило приподнять голову с подушки, как боль становилась невыносимой до тошноты. Лучник старался не шевелиться, изредка приоткрывая веки и не видя перед собой ничего, кроме белизны простыней и схожей с ними по цветовой гамме ширмы.
Пред рассветом приглушенный свет лился из-за ширмы, время от времени освещая неясные тени. До слуха Хоукая долетали обрывки разговоров. Этим утром Клинт отчетливее начал осознавать себя и вещи вокруг. Он слышал, как Романова запугивала медсестер, требуя принести лэптоп; женщина не повышала тона на персонал, но ее речь была достаточно ясной и не предвещала ничего хорошего. Если бы Клинтон был юным неопытным человеком, не имеющим никакого отношения к насилию и театру войны, он бы предпочел никогда не встречаться с Черной Вдовой и не слышать ее слов.
Пока Клинт оставался на стороне Романовой. Он уже солгал Фьюри, что получил все повреждения в ходе столкновения с агентами МИ-6 и просил Коулсона придерживаться в отчете линии о том, что враждебности со стороны объекта не возникло.
Похоже, сама Наташа вполне могла разрушить его легенду, хотя старалась вести себя вполне вежливо, насколько Клинт мог запомнить.
Утомленный болью, Бартон все чаще ловил себя на мысли, что зря поверил Наташе, и временами, слыша отнюдь не социально-приемлемые нотки в ее голосе, корил себя за то, что оставил Романову в живых. И, похоже, не он один, раз руководство предпочло содержать их в одном боксе.
Наемная убийца, пытавшаяся прикончить Бартона, на радость всем возникающим слухам поправлялась нереально быстро. Это пугало простых смертных и заставляло трепетать ученых, изучающих ее анализы. Романова любезно сообщила о том, что была подвержена геномодификации наравне с нашим Капитаном Америкой, который, к их осязаемому прискорбию, бесследно исчез.
База Щ.И.Т.а, в большей степени своей локации, находилась под землей, и впервые за все время Клинт пожалел об этом. Ему не хватало тепла и света, хотелось увидеть лучи ласкового солнышка. Мужчина ругал себя за капризность, но его настроение редко сходило с отметки губительной апатии.
Из-за стараний вести себя достаточно тихо, не шевелиться, Бартон пытался отвлечь себя воспоминаниями, но все больше подвергался унынию. Потому, когда Наташа в очередной раз попросила принести ей какое-либо информационное устройство и получила отказ, Клинт присоединился к ней.
- Черт побери, неужели нельзя провести сюда хотя бы динамик радиосистемы? Закрепите на потолке, и мы ни хрена не сможем до него дотянуться, тупые вы уродцы! – От души выговорился Бартон, но, прежде чем он перевел дух, чтобы разразиться внеочередной тирадой, хрупкая на вид незнакомая ему медсестра выскочила за дверь.
Наташа и Клинт, затаив дыхание, ожидали, что она вернется с Фьюри или Коулсоном, но секунды липучкой тянулись друг за дружкой, не предвещая ничьего появления.
Часы над входом показывали 12.30, когда дверь бокса отворилась, и в помещение вплыла дородного телосложения медсестра Сесиль. Она грубо сжала руку Бартона, вколов иголку, тянущуюся от капельницы в выемку локтя и, что-то принеся Наташе, грузной походкой удалилась. Клинт уже знал, что через сорок минут она вернется, заберет капельницу и поднос со столовыми принадлежностями, снова не произнося и слова, будто это выше ее достоинства - поинтересоваться самочувствием пациентов.
Клинт оценивал свое состояние не таким уж тяжелым, раз от его рук и ног не вились длиннющие провода к всяким приборам жизнеобеспечения. Видимо, его общая слабость сказывалась из-за отсутствия твердой пищи и оттого, что он потерял много крови. Во всяком случае, ему так казалось. Мерно пикающий аппарат слева от Бартона прикрепленный к нему знакомыми белыми кружками на груди, передавал данные о его давлении и пульсе. Как он сам мог судить, показатели были довольно низкие, но точно не смертельные, и все же он чувствовал себя так, словно его раздавило катком. В период противостояния Клинт схватил пулю, продырявившую его левый бок, а осколок шрапнели задел плечо.
С тер пор, как Наташа оглушила Клинта в Будапеште, он не терял сознание, и даже не мог провалиться в крепкий сон, пребывая в полудреме. И уж тем более мужчина не считал себя раненным, раз его даже не прооперировали толком, с этим зубодробильным слюнопускательным наркозом. Хотя, возможно, не примени врачи к нему местную анестезию, Клинт чувствовал бы себя еще более измученным.
После второй капельницы и скудного протертого ужина, веки Клинта начали слипаться, он чуть пошевелился на кушетке, пытаясь правой рукой подбить подушки. Занятый поставленной задачей, он не сразу заметил, как на его стороне палаты появилась Наташа. Она принесла еще одну подушку и помогла мужчине взгромоздить все это на постели, и он на удивление почувствовал себя значительно лучше.
- Ты чем-то напоминаешь мне говяжий студень, - без выражения произнесла Наташа, присев на кровать. Ее правая ладонь мягко коснулась бедра Клинта; возможно, единственного места, до прикосновения к которому он не испытывал боли.
- Могла бы просто сказать, что я выгляжу паршиво, без этих кулинарных изысков.
- Не тебе приходиться питаться всем этим желейным однообразием, - парировала Наташа.
Она улыбнулась, протянув руку к пересохшим губам Клинта, но не прикоснулась.
- Хочешь воды?
Бартон пропустил момент, когда она взяла с тумбочки стакан с трубочкой для коктейля.
Наташа услужливо поднесла емкость с водой к лицу Клинта, просовывая трубочку между его губ. Ее пальцы, отдаленно пахнущие каким-то плодовым деревом, задержались на его устах дольше, чем того требовало это движение.
Мужчина едва заметно кивнул, указывая на то, что он утолил жажду, и трубочка испарилась как по волшебству. Он вполне мог сам дотянуться до стакана, но еще ни разу, пребывая здесь, не пробовал удерживать его в руках.
Все это время ее пальцы приятно поглаживали его тело, касаясь бедра и спускаясь вниз к колену. Клинт подумал о том, что это все чересчур похоже на ту картинку, когда, дождавшись расслабления мышц, она прижгла его ногу раскаленным клинком. В том месте, по какой-то причине, уже не болело, или на фоне общего недомогания, он не мог вычленить одну часть тела в отдельности.
Одетая в простенькую пижаму серого цвета, Наташа не теряла своей сексуальности. А ее природная красота втрое увеличивалась, когда она распустила свои длинные локоны, покачав головой из стороны в сторону, пряди рассыпались по плечам достигая лопаток. На ее губах заиграла неловкая улыбка.
- Упс.
- Твои волосы великолепны, - с хрипотцой выжал из себя Бартон.
- Я знаю, - Наташа изящно оправила несколько прядей, открывая лицо и шею. В непрямо падающем свете оттенок ее волос выглядел почти коричневым, хотя на солнце казался ярко-рыжим.
Романова чуть наклонилась вперед, закусив губы; она ловко сняла датчики прибора слежения за показателями здоровья Бартона.
- Не хочу испугать докторов, - лаконично объяснила Наташа.
- То, что произойдет дальше, будет болезненным или все же приятным? – Стараясь не выдать голосом никаких эмоций, поинтересовался Клинт.
- А какого развития ты ожидаешь? – Иезуитски улыбнувшись, спросила Наташа.
- Прежде, чем что-то произойдет, ты должна знать, что здесь есть камеры.
- Что ж, это выглядит еще более возбуждающим. И, значит, я сняла датчики только для своего удобства, - Наташа собрала волосы в хвост, не завязывая, чтобы на время они ей не мешали. Она грациозно, перекинула ногу через Бартона, оказавшись над ним, стоя на коленях. – Ты же хочешь, чтобы я поблагодарила тебя?
Клинт прочистил горло, не зная, что и сказать.
- Это значит да? – Наташа опустилась вперед, удерживая себя на локтях, не прикасаясь к телу мужчины.
- Не могу сказать, пока не проверю, - Клинт чуть приподнялся, потянувшись к ее губам, и, наконец, испробовал их вкус. Он притянул ее к себе, и на какое-то время они просто целовались, при этом Наташа старалась балансировать над Клинтом, не надавливая на него. - Это было неплохо, - осклабившись признался Бартон.
- Нам надо найти точку, в которой тебе не будет больно, - деловито выразилась Наташа, она выпрямилась, подтащив одну подушку ниже к его крестцу.
- Подожди, - Клинт схватил ее за руку, оторвавшись от постели настолько насколько мог себе позволить напрячь корпус. Он снова завладел ее ртом, коснувшись так, как целовался в 12 лет, без языков, ведь тогда не знал, что можно иначе. Касался только губами и делал это медленно и нежно. Нежнее, чем они оба привыкли.
- Ммм, - протянула Наташа, - уверен, что это обязательно?
- А разве тебе не хочется? – Клинт откинулся на подушки, на мгновение его лицо исказилось от боли, но он постарался совладать с собой.
- Прости, - неразборчиво произнесла Наташа.
В этот раз она первая потянулась к нему, стараясь вложить в поцелуй больше эмоций, чем прежде, и ей действительно это понравилось. Нравилось все в нем, иначе она бы никогда не притронулась к нему в таком состоянии. Невозможно было осознавать, насколько близко он находится, и не воспользоваться моментом.
- Так лучше, - прокомментировал Бартон, прикусив нижнюю губу.
Ее поцелуи пришлись в уголок его рта, скулы, шею, мочку уха. Клинт закрыл глаза, наслаждаясь ощущениями. Подушечками пальцев она мягко коснулась его груди, спускаясь вниз, пытаясь отыскать места, которым стоит уделить внимание.
Клинт запустил ладони в ее волосы, чувствуя, как заполучил искомое солнце; насладившись видом, он переместил руки на ее талию, приподнимая кофту. Касаться ее обнаженной кожи было столь же приятно, как и целоваться.
Отстранившись, Наташа стянула с себя кофточку.
- Неужели может быть что-то лучше этого? – промямлил Бартон. Он взял ее за руку, желая как можно скорее прикоснуться к ней, совместить ощущения того, что он представлял, с реальностью.
Она снова поцеловала его, почти не соприкасаясь телом. Ее губы скользнули вниз, запечатляя легкие поцелуи на его груди, разыскивая не забинтованные участки.
- У тебя классная грудь, - прокомментировала Наташа, отмечая бесчисленные рельефы мышц.
- Ты не представляешь, насколько твоя лучше, - усмехнулся Бартон, но его лицо стало почти недовольным, слишком серьезным, когда он позволил себе впервые прикоснуться к ложбинке меж ее грудей.
Она застыла, выгнув спину, наслаждаясь его неуверенным прикосновением, нежному движению сильных пальцев. Второй рукой он приобнял ее, и, против своей воли, она наклонилась к нему, позволив его губам коснуться груди. Ласковые, едва ощутимые, поцелуи, он начертал языком ее имя, сократив до трех букв, вблизи ореола соска, наконец коснувшись и его, стараясь проявить фантазию и быть непредсказуемым, мужчина неожиданно для самого себя чуть прикусил.
Наташа вздрогнула, покрываясь мурашками; ей нравилось примешивать к удовольствию толику боли. Понимая, что Бартон наконец подвел ее к краю, Романова нервным движением стянула с себя штаны и залезла под простынь, обнаружив готовность мужчины.
- Как давно ты был с кем-то? – Отталкивая от себя Клинта, спросила она.
Он переключился на другую грудь, начав с поцелуев у основания, медленно вырисовывая языком какую-то цифру, то ли тройку, то ли восьмерку.
- Недель или месяцев?
- По-твоему, это самое подходящее время для разговоров?
Клинт закрыл ей рот поцелуем, в этот раз действуя грубее, одновременно добравшись ладонями до ее бедер, чуть раздвигая их. Эта нетрадиционная миссионерская поза была точно не в его стиле.
- Попроси меня, - вполне ожидаемо произнесла Наташа.
- Пожалуйста, полезай на мой болт, - низким голосом проговорил Клинт.
Наташа ухватила мужчину за волосы на затылке, привлекая внимание к своему лицу.
- Если я ударю тебя, эрекция пропадет?
Какое-то время, они неотрывно зондировали друг друга, и что-то промелькнуло в глазах Клинта, похожее на соглашение, принятие правил игры.
- Пожалуйста, Наташа, - как можно более спокойным и откровенным тоном попросил Клинт. – Пожалуйста, Нат.
Она улыбнулась, чрезвычайно довольная с собой. Ее губы завладели его устами. И, он почувствовал, как она неторопливо гладит его по головке члена, играя, оттягивая сам момент, хотя прекрасно знает, что его выдержки осталось ненадолго. Спускаясь к основанию, она отыскала ту самую точку, на яичках, которая могла подарить им достаточно времени, и только тогда Клинт осознал, что все будет именно так, как Наташа захочет, и, возможно, это будет гораздо больнее, чем он привык.
Через мгновение Наташа решила сменить позицию, выбрав «наездницу»; она медленно начала раскачиваться на нем, не отпуская его, свободной рукой вычерчивая дорожку от линии между губами и носом, обрисовывая губы и спускаясь к подбородку. Какое-то время она потратила, чтобы найти темп для себя и выбрать наилучшую точку воздействия. Она отпустила его, начав работать бедрами чуть быстрее, запрокинув голову назад.
Клинт ласкал ее длань губами, натыкаясь на сердцевину ладони. Их взгляды встретились, она подалась вперед, жадно запечатлев поцелуй, и снова, по мере увеличения амплитуды движений, ее дыхание учащалось, горячая волна наслаждения подступала к обоим, чтобы смыть в пучину секундной боли перед открывшимся вихрем...
Но тут Клинт почувствовал, как кто-то зажимает ему нос рукой; он покачал головой и обнаружил, что успел закрыть глаза. С трудом приоткрыв веки и сфокусировав взгляд, Клинт уставился на Наташу, стоящую перед его кроватью все в той же пижаме.
- Послушай, это уже не лезет ни в какие ворота. Хватит стонать! Ты здесь не единственный, кто пытается уснуть! И если ты попробуешь называть меня Нат за пределами своих фантазий, клянусь 20-м съездом КПСС, я вырву тебе язык!
На этой фразе Наташа вернулась к себе за ширму и, за время пребывания в боксе, так больше и не заговорила с Клинтом.
__________
Написано 31 мая 2012г.
@темы: Фанфик, Hawkeye/Black Widow
-
-
09.07.2012 в 03:29-
-
12.07.2012 в 11:27