Посвятили 2 стр. на холиварсоо. А чего добился ты? Строчат третью.
Но в рамках ретейлинга - вроде как, "говорящее".
Название: Лёд в глазах и огонь в сердце
Автор: Lina Clean
Ответсек, она же бета: Verao
Рейтинг: PG-13,
Персонажи: Клинт Бартон, Наташа Романофф, Локи
Пейринг: Наташа Романофф/ОЖП
Жанр: драма-сказка, ретейлинг «Снежной Королевы»
Краткое содержание: Спасать Клинта - привычное занятие для Наташи.
От автора: Написано для Хельга Винтер, с любовью и преданностью. Временной отрезок - где-то полгодика спустя, после действий фильма. Роли это почти не играет, просто хочется закрепить.
***
То, что ее подстрелили, Наташа поняла не сразу, она продолжала отвлекать на себя огнем охрану - Клинт тем временем уходил с объекта. Так получилось, она об этом сожалела, но - так получилось. Бартон работал на этом задании с ней в связке, по идее он должен был прикрывать отход с фабрики "Шварцкопф", которая на деле таковой не была и о волосах тысяч немок и всех европеек - вряд ли заботилась. Прикрытие было удачным, гнездо "ГИДРЫ", точнее, одно из гнезд, было раскрыто не сразу. Но все же раскрыто. Их послали проверить, что именно творится в этой точке, не здесь ли удерживают маленького гения из Бразилии, похищенного четыре месяца назад, и идти должна была Наташа. Когда в глазах заплясали мушки, она догадалась дотронуться до плеча и удивленно отметила, что ей исключительно повезло - пуля зацепила мякоть руки и даже не застряла, но, боже мой, как же кровила рука. Да, это было ошибкой, не заметить сразу и не оценить опасность положения.
Читать дальше
Накануне ей не повезло: спускаясь по лестнице конспиративной квартиры, она подвернула ногу. Тут ничего нельзя поделать, такое стечение обстоятельств, когда ты опускаешь ногу, а под нее попадает детский мяч.
- Фройляйн ушиблась?
Маленький чёрный мальчик, не старше шести лет, испуганно смотрел на Наташу. Рыжая "фройляйн" улыбнулась, покачала головой и все так же молча зашагала вниз по узкой улочке. Уже через пару шагов стало ясно, что худшее случилось. Клинт выслушал ее, осмотрел ногу и коротко бросил:
- Пойду я.
Сотню доводов против могла бы привести Наташа. Но не стала: важно было проникнуть и разведать, здесь ли ребенок. Даже если их появление не останется незамеченным, нужно было просто уйти с информацией, всё… просто? Но этот шумный вариант был вариантом Бартона, сама она не наделала бы шума, в этом Наташа была уверена.
- Я ознакомлю тебя со своим планом. Подкорректируем его под тебя.
Последние пятьдесят метров Ястребиный Глаз преодолел неровными, кривыми скачками. Добежав до спасительных деревьев, он с ужасом обнаружил, что Наташа почти без сознания, вся в крови, и неподалеку лежат три трупа. Рассуждать было некогда, понимая, что возможно совершает ошибку, он подхватил ее тело, забросил на плечо и, сцепив зубы, побежал. Еще сто метров и будет канализационный люк - убежище не слишком ароматное, но весьма надежное.
- Брось, - прохрипела Романофф, царапая его куртку коготками. - Ты должен уйти.
- Молчи, - пускаться в разговоры и сантименты было некогда, - прикроешь телом от пуль. Выживешь - запишем дополнительным бонусом.
Люк, канализация и бег почти вслепую - темень непроглядная, но они не зря учили количество шагов перед поворотами.
- Пусти, сама. Береги силы. Я могу сама, сейчас вколю стимулятор.
Бартон осторожно опустил её в скользкую грязь. Он не видел, только слышал шорох, но представлял себе, как Наташа открепляет от пояса маленькую аптечку, перебирает пальцами, на ощупь находит нужный шприц-ампулу и сейчас дернет за молнию костюма, чтобы воткнуть шприц в руку.
- Помоги, - сквозь сжатые зубы сказала Наташа. - Рука онемела.
В темноте иррационально страшно, но при этом успокаивающе тихо - погоня не настигает. Клинт нащупал её дрожащие руки, выдернул из пальцев шприц и, не задумываясь, воткнул его в плечо. Ответом было шипение и брань, судя по неопознанности им языка - русская, а значит, он сделал ей очень больно.
- Пошли.
Использованный шприц он затолкал назад в аптечку - никаких следов на месте.
- Пару минут.
Клинт умел быть неумолимым и жестоким, он подхватил ее и потащил, вынуждая идти.
- Ты сама хотела. Пошли.
Через сто метров стимулятор начал действовать, и Наташа уверенно шла рядом. Все бы ничего, но перевязать раны не было времени, и она по-прежнему теряла кровь. Клинт считал шаги и переходы, у нужного места остановился и рискнул подсветить фонариком, проверяя. Наташино лицо мелькнуло в свете, словно маска - белое лицо и провалы глаз.
- Сейчас, - бросил он и стал карабкаться вверх по лесенке к люку.
На той стороне их ждали наёмники, обычные наёмники, с машиной: рыжекудрая женщина и мужчина среднего роста, затянутый в кожу.
- Едете тем маршрутом, что и договаривались, - бросил им Бартон, появляясь из ниоткуда и пугая женщину. - Бросьте это, тяжеловатая игрушка для дамских ручек.
Пальчики наемницы только сильнее сжали «пустынного орла» (прим.авт: Desert Eagle – «Пустынный орёл» — самозарядный пистолет большого калибра (до 12,7 мм), проще говоря: большой-большой пистолет с охрененной отдачей) и она сказала в ответ:
- Ничего. Я справляюсь. Вы мне за это платите.
Бартон пожал плечами. Мужчина в разговоре не участвовал, он только хмыкнул и завел мотор.
Вернувшись вниз, Клинт обнаружил Наташу, снова лежащую без чувств, парочка крыс крутились рядом, одна даже пыталась примериться и погрызть ее ноготь. Это было плохо, совсем плохо, стимулятор выжал из неё последние силы, но раны они так и не перевязали – жизнь убегала из неё вместе с кровью. Он скрипнул зубами: удалось оторваться, но то, что сразу и без проблем – настораживало. У них была заготовлена парочка трюков, как этот, с «двойниками», но что толку, если не оставляло ощущение чего-то пропущенного. Клинт снова подхватил её на руки и потащил, бездумно считая переходы.
Только через двадцать минут он смог снова вынырнуть на поверхность и с риском быть обнаруженным, нашёл аптеку и средства перевязки. Ещё час ушёл на то, чтобы, путая следы, как по канализации, так и по поверхности, добраться до убежища. Всё это время Наташа не приходила в сознание.
Это не было квартирой в полном понимании слова, это было «жильё» - пенал с холодильником, туалетом и матрасом прямо на полу. Односпальным. Клинт положил на него Наташу и сам, со стоном, опустился рядом. Он сидел и смотрел на бледную Романофф. Просто сидел. А потом её ресницы дрогнули, и это дало ему сил – нечего сидеть и оплакивать партнёра, как тупой романтический герой, нужно действовать и спасать её. Итак, в больницу нельзя, хотя ей помогло бы хорошее переливание крови. Что ж, время нетривиальных решений. Он принялся потрошить сумку, выкладывая то, что смог купить в аптеке, стараясь не привлекать внимание того, кто стал бы отслеживать их путь. Их собственные аптечки годились для поддержания сил, для быстрых решений, некоторые лекарства были подобраны по индивидуальным нормам и показателям, говоря иначе, некоторыми наборами «Щ.И.Т.овских» аптечек, можно было поднять мёртвого, но не всегда – лечить. Бартон уже знал, что он будет использовать из аптечки Наташи, но для того, чтобы эффект закрепить – требовалось кое-что попроще.
Он осторожно наложил жгуты на руку – правое предплечье было прострелено дважды и, удивительное дело, обе пули прошли, не задев кости, всего лишь разорвали мягкие ткани, что и послужило причиной кровопотери. Был прострелен и правый бок, здесь пуля чиркнула по рёбрам, но, похоже, что она была на излёте – почти просто царапина и, чёрт побери, она тоже кровоточила. Клинт поискал глазами, стараясь сообразить, какой жгут и какую повязку сюда лучше наложить. Потом его взгляд метнулся к холодильнику. Ещё минута, и рана была обложена льдом: целью было сократить сосуды и приостановить кровотечение таким незамысловатым способом. Чтобы не привлекать внимание «странными» покупками, ему пришлось ограничиться всего одним жгутом, двумя упаковками бинта, упаковкой – кхм - женских прокладок, плюс пара игл и бутыль с физраствором, который ему не хотели сначала продавать. Сладкие детские витаминки. Венцом всего были шесть пузырьков капель для носа и один спрей. Первые три пункта шли как перевязочные средства, в витаминках для детей была так необходимая сейчас Наташе глюкоза – жаль, что не было возможности ввести её внутривенно - а вот физраствор можно было попробовать ввести. Капли для носа – устойчивый эффект сосудосужения, приостановка кровотечения. Клинт осмотрел ещё раз рану на боку, убрал лёд и наложил повязку с каплями для носа. Следовало заняться левым бедром, здесь дело было сложнее: пуля засела в мякоти ноги. Он облизнул сохнущие губы и подумал, что по правилам он всё-таки должен был оставить Наташу там, но у него был аргумент: а вдруг она бы выдала его, если бы её схватили живой? А теперь он вынужден заботиться о ней, она была обузой, и повышался риск того, что… Он решительно взял нож в руки и стал искать зажигалку.
Один надрез, осторожный поворот ножа – Наташа счастливица, это точно - пуля как сама в руки просилась, вытащив её, Клинт услышал лёгкий вскрик.
- Жива.
- Чёрт. Больно.
Ещё бы не больно, зато это было даже хорошо: она пришла в сознание, значит, всё ещё не так ужасно.
- Ты как?
- Плохо, - еле ворочая языком, ответила Наташа, - Очень плохо, у меня перед глазами всё крутится. Больно.
- Зато ты пришла в себя.
Наташа снова закрыла глаза и затихла, но только Клинт подумал, что она снова потеряла сознание, как она прошептала:
- Пить.
- Сейчас. И я поставлю тебе капельницу, не двигайся, ладно?
Кое-как приладив бутылку с физраствором, он сделал шаг к холодильнику, но затем какая-то мысль настигла его, и он вернулся, снова сел рядом.
- Тебе не кажется, что что-то было не так? О, черт, прости. Воды, да, сейчас.
- Что не так? Мы проникли и еле ушли. Мы располагаем информацией, что мальчика здесь нет, ты успел покопаться в их системе и... Ты смог передать информацию? Что не так?
Клинт держал ее за холодную руку и смотрел куда-то перед собой, когда он заговорил, то слова давались ему с трудом, он подбирал их с великой осторожностью, пытаясь найти верные и понятные.
- Мы не в первый раз проникаем на базу "ГИДРы" и даже не в первый раз делаем это вдвоем. Именно поэтому я чувствую - сейчас что-то не то. По-другому. Знаешь, когда мастер икебаны составляет букет, иногда он просит ученика повторить в точности то же самое, тот же набор цветов и материалов. Если ученик талантливый - он и в копию привнесет себя, свой талант. Если нет - букет будет обычной плохой копией. В обоих случаях, при общем сходстве чувствуется различие, так и здесь. У тебя же бывает ощущение, что все идет не просто по плану, а потому что так ДОЛЖНО?
Наташа усмехнулась бледными губами: она вспомнила их общего знакомого, от которого Клинт мог подхватить такое японистское сравнение.
- Да, я понимаю, о чем ты, иногда сама себе говорю: "Ну, вот, Нат, добро пожаловать на работу". Возникает ощущение рутины. Рутины. Клинт, мне холодно, мне все еще холодно.
Бартон сжал челюсти - это было плохо, очень, у бедняжки слишком мало крови, он и разговаривал-то с ней из боязни, что она заснет и оставит его одного, не проснувшись. Он наполнил найденные пакеты горячей водой и приложил их к ее ступням, взял руки Наташи в свои и стал массировать, восстанавливая кровообращение.
- Спать хочешь? Давай я тебя устрою поудобнее.
- Не сейчас. Я хочу тебя дослушать. Расскажи.
- Да вот и все. Что-то было не так. Не пошло не так, а было не так. То, что чувствуешь спиной, кожей. Я думаю выйти на связь и передать то, что успел скопировать - чуть позже, когда тебе станет лучше.
- Уже завтра буду в норме.
- Через два дня.
- Хорошо.
***
Это были не лучшие два дня, но уж точно не самые плохие. Наташе не становилось хуже - это было главным достижением. Бартон за это время успел отоспаться, а к концу второго дня - ушел, наказав перед исчезновением, что если он не явится через сутки - уходить отсюда и выкручиваться самой. Наташа была чертовски слаба, это было главной заботой Клинта, он прикидывал, как выйти из круга: чем дольше оставались в "норе" - тем хуже могло ей стать; чем раньше они проявляли активность, выползая из убежища - тем более доступную цель из себя представляли. Следовало обратиться за помощью либо, собственно, в "Щ.И.Т.", для которого они выполняли эту работу, либо в посольства, как минимум, пяти государств, за граждан которых Клинт и Наташа могли себя выдать и пройти любую проверку. Однако и этого они не могли себе позволить. По определенным правилам им нельзя было себя светить как агентов "Щ.И.Т.а": они незаконно находились на территории государства, а до любого посольства или консульства нужно было еще добраться. И живыми. Решение он всё же принял и исчез.
Полные сутки еще не прошли, но Наташа начала беспокоиться, если через два часа Бартон так и не появится - плохо, придется уходить, как он и велел.
- Нат, собирайся.
- Ты меня напугал.
- Я обязательно буду гордиться этим, но чуть позже. Собирайся. Переоденься в эти вещи.
Он появился так тихо, но стремительно, что действительно испугал Наташу, и теперь она старательно скрывала, что у неё трясутся руки.
- Что это? Откуда документы? "Щ.И.Т."?
- Цирковые, - бросил Клинт, снуя по их малюсенькой каморке, уничтожая все следы их пребывания.
Наташа вздрогнула и прижала ладонь ко рту, сдерживая рвущийся шумный выдох. Как шпионка и человек, достаточно долго живший ради выживания, она многое могла бы рассказать о различных закрытых от общества группах, которые тоже умеют выживать в силу своей отличности от этого общества, благополучного, чистенького, причесанного, и к которым можно обратиться за помощью, если ты знаешь их правила. Европейские цирки отличались от американских хотя бы тем, что были более оседлыми, в них не было такого количества "странных" людей, как в Америке, но это были очень закрытые заведения. Династии цирковых за все время существования сложились в некую касту "над-общества", хотя скорее "под-общества". Она поняла, что даже знать не хочет, чем Клинту пришлось платить за помощь.
- Нат, ты что? - ласково спросил он, гладя ее по плечу, а затем, угадывая ее мысли, сказал: - Всё было просто. Я нашел, кого нужно. Старого должника. Переодевайся, внизу машина.
- Мы - французы? Клинт, ты французский хоть знаешь?
- Бонжур. Мерси. Ариведерчи.
- Оревуар, - поправила Наташа.
- Что?
- "До свидания" - оревуар. По-французски.
- Я так и сказал.
- Ладно, можно сказать, что мы были в детстве разлучены, тебя украли сороки, за то, что ты такой блестящий. Потом мы тебя нашли и семья воссоединилась.
Старенький грузовичок потряхивало, Бартон уверенно крутил руль и старательно прятал улыбку.
- А ты уже шутишь.
Она поджала губы и поправила платок на голове.
- Мне лучше, если ты про это.
Клинт кивнул и сделал комплимент, точнее, попытался.
- А мне нравится, как ты сейчас выглядишь. Знаешь, так по-русски.
У Наташи рука, дёрнувшаяся было снова к платку, сжалась в кулак. Она попыталась его ударить, но сообразила, что лучше не мешать ему вести машину.
- Это как?
- Что?
- «Выглядишь по-русски» - это как?
Бартон пожал плечами. Романофф попыталась посмотреться в боковое зеркальце машины, но, не узрев себя там, твёрдо пообещала себе, что при первой же возможности обязательно посмотрит в зеркало.
- Поспи, тебе это нужно. Кстати, всегда хотел спросить, можно?
- Что?
Он снова пожал плечами, да так выразительно, что кожаная куртка слегка скрипнула.
- Я просто хочу уточнить, может, я чего-то не знаю о тебе. Точнее, я много чего о тебе не знаю, но всё же: говорят, что на тебе тоже испытывали сыворотку, как на Роджерсе, и ты – супер-герой. Это – правда?
- Какие супер-способности ты предполагаешь мне?
- Во мне.
- Что?
- По-английски это звучит: «Какие супер-способности ты предполагаешь во мне?»
Наташа не знала, сколько они проехали. Где-то в четыре ночи они пересекли какую-то границу. Она слышала, как Клинт бодро отвечал по-немецки и просил не будить «сестру», тем не менее, ей посветили фонариком в лицо, но пропустили. В семь часов они въехали на паром.
- Нат, можно было бы по мосту, так быстрее, но я не могу больше, - извиняющеся сказал Клинт, - я подремлю немного, ладно? Ты как?
- Нормально.
- Точно?
Ей захотелось сказать, что всё совсем ненормально, что она по-прежнему ужасно себя чувствует. Нет, лучше конечно, чем пару дней назад, но потеря огромного количества крови сказалась на организме, и всё её утомляло, раздражало, она всё время проваливалась в какой-то странный сон. Очень странный сон.
- Что ты от меня хочешь? Нормально всё.
- Если хочешь, можешь выйти из машины и прогуляться. – Наташа прижгла его взглядом и снова поправила съезжающий платок. – Не бесись. Смотри, в твоих документах помечено, что у тебя – гемофилия, что ты быстро теряешь кровь, она не сворачивается, и от этого ты слабеешь. Поэтому, если ты и правда надумаешь подышать воздухом и боишься упасть, ты можешь себе это позволить, тебе поможет врач на пароме. О’кей? Все подумают, что это из-за болезни.
- Куда мы едем?
- Спроси меня: «Куда мы едем, Клинт?»
- Какая разница?
- Ну… действительно.
- Где мы вообще?
- Остров Фюн.
Когда они проехали столбик с указателем, она как раз в очередной раз открыла глаза.
- Мюслингвай? Смешно звучит. Погоди, это какой язык?
Клинт, который начал беспокоиться от слишком продолжительного сна Наташи, даже обрадовался, но не стерпел и тут же прошёлся по её образованию.
- Таша, как ты думаешь, какому государству принадлежит остров Фюн?
- Ш… Швеция? – неуверенно сказала она. – Слушай, Бартон, я плохо разбираюсь в географии стран, в которых мне не приходилось работать.
- Ладно-ладно, - примирительно сказал он, подъезжая к большому, странному дому. - Достаточно того, что ты правильно прочитала название деревушки. Это – Дания. Посиди пока в машине, я сейчас.
Она проследила взглядом за тем, как Клинт вышел из машины, покрутился вокруг большого двухэтажного дома с хлипкими воротами, затем распахнул их и прошёл во двор. Спустя какое-то время он вернулся.
- Скучала, сестрёнка? Есть хочешь?
Пока Наташа обдумывала, голодна ли, Бартон загнал машину во двор дома, заглушил мотор, вышел, обошёл грузовичок и подал ей руку, помогая спуститься с подножки. Молча они прошли к дверям дома, который выглядел нежилым. Бартон впустил её вовнутрь.
- Добро пожаловать в питейное заведение деревеньки Мюслингвай, новая хозяйка.
Наташа увидела длинные деревянные столы, стойку и – ура – зеркало над ней. Она отпустила руку Клинта, на которую опиралась, и прошла вперёд, жадно заглядывая в зеркало. Увы, увиденное ей не понравилось. Бледное лицо, горящие, запавшие глаза, бесцветные губы и рыжие пряди, торчащие из-под чёрного платка, а ещё - бесформенная тёмная кофта и длинная, до щиколотки, юбка. Её не было видно в зеркале, но она и так знала – юбка также бесформенна, темна и ужасна. Кажется, она начинала понимать, что Клинт подразумевал под «выглядишь по-русски».
- Как чучело.
- Что? Нет-нет, ты что, так трогательно и мило. Мне очень нравится. Сразу хочется подойти к тебе, обнять и накормить, ты такая хрупкая. Эй, устала, да? Пойдём, отведу тебя наверх, и ты приляжешь. Хотя, погоди, попробую всё же приготовить нам завтр… обед.
Она устало кивнула, добралась при помощи Клинта до второго этажа. Там была настоящая кровать, с настоящим одеялом, на которую она упала и снова заснула, не дождавшись обещанного обеда.
Приморская деревня Мюслингвай благосклонно приняла пришельцев-чужаков. Три дня жители молча наблюдали за новым хозяином трактира, проводящим косметический ремонт и уезжающим с острова затем, чтобы закупить продукты, на четвёртый они познакомились с его сестрой, бледной, рыжей женщиной с большими, блестящими глазами, вышедшей за ворота, чтобы отмыть вывеску над ними. Собственно, первым, кто узнал, что у нового владельца трактира есть сестра, стал Кристиан Холторсен, мучавшийся любопытством и сновавший поблизости от трактира. Он-то и стал первым его посетителем, разнёсшим новости, что трактир снова работает, пиво – есть, еду тоже готовят, а сами хозяева – французы, а ещё, в течение первой недели, если берёшь два пива – второе бесплатно.
- Мы не разоримся? – спросила Наташа, глядя на то, как Клинт умело справляется с бочонком пива, пристраивая к нему помпу.
Дом ей нравился, большой, но уютный, с чердаком для сушки и вяленья рыбы. Весь первый этаж был отдан под хозяйственные нужды: сам трактир, кухня, задний двор, на котором можно было разводить живность. Второй этаж занимали жилые комнаты и старая-старая ванная комната, которая очаровала Наташу огромной чугунной ванной и разочаровала отсутствием горячей воды. Как объяснил Клинт, дом был чем-то вроде законсервированной базы для прикрытия агентов «Щ.И.Т.а». При помощи цирковых он сумел за сутки выйти на связного организации и передать ему информацию, скачанную с серверов базы «ГИДРы», а так же получить документы на владение старым-старым трактиром в Дании.
- Я не говорю по-датски, но ты-то – тоже, так какого чёрта?
- Во-первых, - Клинту явно доставляла удовольствие его тяжёлая физическая работа – катать бочки по углам подвала. – Во-первых, я – говорю, немного, правда. Во-вторых, Таша, у нас не было выхода. Нас послали шпионить, а не взорвать всё к чертям, и поэтому мы не можем прыгнуть на вертолёт со спасательной миссией, а вынуждены скрываться, как и положено шпионам. Кстати, слушай, ты часто работала под прикрытием, верно? Как ты выбирала себе имена для прикрытий? Мне не нравится быть Клодом. Имя какое-то придурочное.
Наташа улыбнулась: часто те, кто менял имена и фамилии, всегда оставляли первую букву имени и фамилии, чтобы не менять подпись или чтобы оставить для себя какой-то знак, связывающий с прошлыми жизнями. Нарочно или нет, получилось, что документы, сделанные для Бартона, начинались с его инициалов, и Клинт Бартон стал Клодом Бертье. Наташа – Натали Бертье. Клинт удовлетворённо осмотрел подвал, кивнул, затем направился в зал – до открытия оставалось два часа. Наташа проследовала за ним, метя пол длинной юбкой, ей очень хотелось избавиться от этих ужасных тряпок, но пока так и не представилась возможность.
- Имей в виду, ты - моя старшая сестра, я – младший брат, посвятивший свою жизнь заботе о тебе, когда выяснилось, что ты больна. Это так, на всякий, чтобы на тебя никто из местных не заглядывался, в маленьких деревушках по-прежнему ценят здоровье и силу будущей невесты, а тут – больная иностранка.
- И чтобы к тебе не клеились местные аборигенки? – язвительно спросила Романофф.
- Именно. У меня на руках несчастная сестра. Именно.
Клинт вытер руки полотенцем и осмотрел стойку.
- Тебе нравится.
- Что?
- Тебе всё это нравится, - сказала Наташа. - Тебе нравится играть во владельца трактира.
Бартон молча обернулся, некоторое время смотрел на неё, затем просто кивнул и вышел.
Клинт удивительно бойко лопотал на датском, Наташе он давался с трудом, но принять заказ, поговорить о погоде - это она уже могла. За две недели обитания в деревеньке, она окончательно восстановила силы. Размеренная жизнь, прогулки к морю - то, что прописал бы любой доктор. Иногда на берегу моря, к ней присоединялся Клинт, и они молча смотрели на волны. Наташа не знала, о чем говорить. О работе? Упаси боже. О том, как она признательна ему за все сделанное? Спину друг другу они не в первый раз прикрывали, и всё, что можно сказать, они сказали друг другу давно. Ей нравилось, когда Клинт стоял рядом и старательно закрывал её от ветра, который иногда был такой силы, что грозил сорвать теплую шаль с плеч. Ей нравилось смотреть на море и думать ленивые мысли о посетителях, о том, что нужно съездить за продуктами, о том, что Клинту нравится такая жизнь.
- Идем? Скоро открываемся, - напоминал Бартон, и Наташа покорно поворачивалась в направлении к их нынешнему дому
Когда пошла третья неделя, она поняла, что готова завыть: ей приелась такая жизнь, пресная от своей размеренности, день шел за днём, но ничего не происходило.
- Мне все здесь надоело.
- Таша, у нас задание - отсиживаться здесь. Возможно, готовится другая операция, для которой нужно это прикрытие.
- Надоело!
Клинт многозначительно вскинул брови и, как всегда, молча ушел на задний двор: тренироваться. Наташа услышала тонкий свист стрелы, рассекающей воздух, и в следующее мгновение - жалящий звук. Стрела попала в цель.
- Ты как?
- В норме.
- Нат, ты же понимаешь...
Наташа обиженно надула губки, но выдержать "позу" ей не удалось, хлестнул ветер, и она нырнула за Клинта, он поддержал ее за плечи и обнаружил, что она улыбается.
- Нат?
- Я просто устала ничего не делать. Я понимаю, что не должна капризничать, но вырвалось. Больше всего меня удивляет, что такая жизнь нравится тебе.
- Идем, скоро открываемся.
Наташа послушно взяла предложенную руку и пошла рядом с Клинтом.
- На самом деле, я очень благодарна тебе, для меня это как каникулы. Ты так заботишься обо мне, я почти ничего не делаю. Хотя, может, поэтому бешусь? Клинт, но я так не могу: изо дня в день ходить по кругу, готовить еду, обслуживать клиентов, пересчитывать и ворочать бочки с пивом и можжевеловой водкой. А тебе же нравится.
- Это - дом.
Больше они ни о чем не говорили, и через десять шагов Наташа замурлыкала какую-то песенку. Клинт вслушивался, пытаясь опознать язык, потом сдался.
- О чем песня?
- «Ты у меня одна, словно в ночи луна», - мурлыкала она, не слыша вопроса. – «Словно в степи сосна, словно в году весна».
Он положил руку на ее руку, держащуюся за его локоть.
- Что ты такое странное поешь?
- «В инее провода, в сумерках города». Что? Песня о том, что у героя есть женщина, любимая женщина, только одна женщина. Она одна, как на небе луна, одна, как весна, другой такой нет даже в чужих странах. Она может быть кем угодно, где угодно, она может любить другого, но пусть она будет светить. Ему. Вообще. Просто.
- Про это песня? - недоверчиво переспросил Клинт. - Ну-ну.
- Про любовь песня, - с неожиданной для себя досадой сказала она.
Полтора месяца оседлой жизни протекли для Бартона - быстро, для Романофф - под девизом дисциплины. Она не жаловалась и не капризничала, но не чаяла вырваться с острова. Клинт посмеивался над ней и на ломаном датском беседовал с посетителями о погоде, улове, цене на рыбу. Однажды он сделал ей сюрприз: нагрел огромные котлы воды, натаскал её и залил в ту самую ванну, что так очаровала Наташу. В благодарность получил радостный визг, поцелуй в щёку, больше похожий на клевок птицы. Горячая ванна была актуальна: холодало, уже изредка сыпал снег, а трактир успешно противостоял ветрам, накидывавшимся со всех сторон. Наташе наконец-то перестал сниться странный сон, о котором она не говорила Бартону. Ей снился окровавленный Клинт с луком в руках, одежда и лицо были залиты кровь, а в глазах - скорбь. Она не была истеричкой или особой, верящей в сны, да и сон был не страшный, просто странный. Поэтому она не придала особого значения сну, но запомнила его.
- Знаешь, мне кажется, скоро все изменится, - как-то утром сказал Бартон, с несвойственным ему оживлением, и что-то будто царапнуло Наташу. - Нат, ты умеешь кататься на коньках?
К вечеру поднялась настоящая снежная буря. Наташа сидела у камина и снова мурлыкала песенку, ту самую, что не оценил Бартон. Её рыжие кудри отросли и пушились, со свирепой решимостью она сражалась с ними и терзала волосы жёсткой расчёской, обнаруженной в доме.
- Я подпёр заднюю дверь и обошёл дом с этой стороны, - сказал вошедший Клинт, стряхивая с себя снег. – Напомни мне к ночи закрыть заслонки у двух больших труб, чёрт его знает, на что способен этот ветер – может и трубу снесёт.
Наташа кивнула и ещё больше застряла расчёской в волосах.
- Погоди, сейчас. Я сейчас разденусь и помогу.
Когда Клинт вернулся, Наташа как раз достала ножик, выйдя из терпения.
- Да ты что! Дай сюда. Я распутаю. Сиди, пой свою песню и не шевелись. Если будет больно – скажешь. Хочешь забавное? Помнишь нашего первого клиента, любопытного мистера Кристиана Холторсена? Оказывается, у него «говорящая» фамилия. «Холтор» - ворота Тора.
Наташа вздрогнула, и что-то снова её царапнуло, где-то глубоко, внутри, в душе, непонятно где.
- Клинт, ты их только ещё больше запутываешь.
- Вовсе нет. Всё нормально, Таша. Поздно, иди спать.
Она обернулась и зачем-то внимательно посмотрела на него, может быть, стараясь запомнить, может быть, что-то высмотреть в таком всегда спокойном лице.
- Иди. Я погашу огонь, закрою заслонки и всё сделаю как надо.
Проснулась она от тишины, щемящей, болезненной, белой-белой тишины. Сначала она просто лежала под одеялом, прислушиваясь, ещё не понимая, что не так, а затем, сообразив, вскочила и, не обращая внимания на холод, в одной длинной ночной рубашке, бросилась вон из комнаты. Дом был пуст.
Прихватив шаль и набросив её на плечи, Наташа обежала весь дом. Через пять минут – слишком быстро – у неё сдали нервы, и она закричала в пустоту дома: «Клинт!» Босая, она сбежала по холодным ступеням лестницы, выскочила на улицу и задохнулась от изумления: кругом было всё белое, лежал снег, и тянулась полузанесённая цепочка следов, которая внезапно обрывалась, будто человек шёл, а затем взлетел или просто исчез. Не понимая, не веря своим глазам, она пошла по этим следам, потом у неё подломились колени, и она упала в снег, будучи почти в беспамятстве. «Клинт!», - крикнула она, зная, что никто ей не ответит.
Как она вернулась в дом, переоделась, развела огонь и закрыла задвижку на двери, Наташа не помнила. Она знала, что её воля, её «дрессировка» помогли ей сделать всё необходимое, спасти себя, а не оставаться там, лежать в снегу и умирать. Заварив крепкого чая, она сидела, сцепив руки, пытаясь понять, что произошло и что ей следует делать. Все её предчувствия, подозрения обрели плоть, она знала, была уверена, что без маленького асгардского засранца здесь не обошлось. Локи. «Дзынь», - сказала чашечка. Наташа опустила глаза и поняла, что отломала у чашки ручку. Почему она была так уверена в том, что здесь замешан этот божок – ни у кого до недавнего момента не получалось воздействовать на Бартона и взять над ним власть. И Локи жаждал мести за то, что у него отобрали «игрушку», за то, что Наташа обвела его вокруг пальца. Итак, она догадывалась, кто похитил Клинта, но куда Локи его увёл, где держит? У этого асгардского выходца была привычка: иметь вполне земное прикрытие. Значит, нужно вернуться на материк и попробовать поискать, не объявился ли новый авантюрист или преступник с идеей мирового господства. Наташа встала, внимательно огляделась, сделала выдох и вдох, а затем начала хозяйничать. Сначала она сделала завтрак и заставила себя всё съесть, затем она нашла рюкзак и старательно принялась набивать его едой. Прошла в комнату Клинта и нашла то, что было нужно: карту острова и подъезд к мосту, соединяющему остров и материк; карту дорог Европы; расписание парома. Потом она вычистила камины, спустилась в подвал и вылила оставшееся пиво из бочек, чтобы не закисло. Прибралась в доме, написала подробную записку, где и что можно найти в доме, для будущих возможных жильцов.
Светловолосый великан стучал в ворота, грозя снести их только ударами кулаков.
- Нету тама никого. Были хозяева – сгинули.
Великан обернулся, глядя на молодого парня, с серыми диковатыми глазами.
- Как сгинули? Кто здесь жил? Мне нужны два человека: мужчина и женщина. Они здесь жили?
Парень торопливо закивал головой.
- Держали тут недолго заведение. Наши все обрадовались, что можно хоть нормально глотку промочить, а то приходилось таскаться в соседнюю деревню. А потом взяли – и сгинули.
Великан сжал кулаки, скрипнул зубами и снова уточнил:
- Давно они пропали?
- Вчера.
TBC
Название: Лёд в глазах и огонь в сердце
Автор: Lina Clean
Ответсек, она же бета: Verao
Рейтинг: PG-13,
Персонажи: Клинт Бартон, Наташа Романофф, Локи
Пейринг: Наташа Романофф/ОЖП
Жанр: драма-сказка, ретейлинг «Снежной Королевы»
Краткое содержание: Спасать Клинта - привычное занятие для Наташи.
От автора: Написано для Хельга Винтер, с любовью и преданностью. Временной отрезок - где-то полгодика спустя, после действий фильма. Роли это почти не играет, просто хочется закрепить.
***
То, что ее подстрелили, Наташа поняла не сразу, она продолжала отвлекать на себя огнем охрану - Клинт тем временем уходил с объекта. Так получилось, она об этом сожалела, но - так получилось. Бартон работал на этом задании с ней в связке, по идее он должен был прикрывать отход с фабрики "Шварцкопф", которая на деле таковой не была и о волосах тысяч немок и всех европеек - вряд ли заботилась. Прикрытие было удачным, гнездо "ГИДРЫ", точнее, одно из гнезд, было раскрыто не сразу. Но все же раскрыто. Их послали проверить, что именно творится в этой точке, не здесь ли удерживают маленького гения из Бразилии, похищенного четыре месяца назад, и идти должна была Наташа. Когда в глазах заплясали мушки, она догадалась дотронуться до плеча и удивленно отметила, что ей исключительно повезло - пуля зацепила мякоть руки и даже не застряла, но, боже мой, как же кровила рука. Да, это было ошибкой, не заметить сразу и не оценить опасность положения.
Читать дальше
Накануне ей не повезло: спускаясь по лестнице конспиративной квартиры, она подвернула ногу. Тут ничего нельзя поделать, такое стечение обстоятельств, когда ты опускаешь ногу, а под нее попадает детский мяч.
- Фройляйн ушиблась?
Маленький чёрный мальчик, не старше шести лет, испуганно смотрел на Наташу. Рыжая "фройляйн" улыбнулась, покачала головой и все так же молча зашагала вниз по узкой улочке. Уже через пару шагов стало ясно, что худшее случилось. Клинт выслушал ее, осмотрел ногу и коротко бросил:
- Пойду я.
Сотню доводов против могла бы привести Наташа. Но не стала: важно было проникнуть и разведать, здесь ли ребенок. Даже если их появление не останется незамеченным, нужно было просто уйти с информацией, всё… просто? Но этот шумный вариант был вариантом Бартона, сама она не наделала бы шума, в этом Наташа была уверена.
- Я ознакомлю тебя со своим планом. Подкорректируем его под тебя.
Последние пятьдесят метров Ястребиный Глаз преодолел неровными, кривыми скачками. Добежав до спасительных деревьев, он с ужасом обнаружил, что Наташа почти без сознания, вся в крови, и неподалеку лежат три трупа. Рассуждать было некогда, понимая, что возможно совершает ошибку, он подхватил ее тело, забросил на плечо и, сцепив зубы, побежал. Еще сто метров и будет канализационный люк - убежище не слишком ароматное, но весьма надежное.
- Брось, - прохрипела Романофф, царапая его куртку коготками. - Ты должен уйти.
- Молчи, - пускаться в разговоры и сантименты было некогда, - прикроешь телом от пуль. Выживешь - запишем дополнительным бонусом.
Люк, канализация и бег почти вслепую - темень непроглядная, но они не зря учили количество шагов перед поворотами.
- Пусти, сама. Береги силы. Я могу сама, сейчас вколю стимулятор.
Бартон осторожно опустил её в скользкую грязь. Он не видел, только слышал шорох, но представлял себе, как Наташа открепляет от пояса маленькую аптечку, перебирает пальцами, на ощупь находит нужный шприц-ампулу и сейчас дернет за молнию костюма, чтобы воткнуть шприц в руку.
- Помоги, - сквозь сжатые зубы сказала Наташа. - Рука онемела.
В темноте иррационально страшно, но при этом успокаивающе тихо - погоня не настигает. Клинт нащупал её дрожащие руки, выдернул из пальцев шприц и, не задумываясь, воткнул его в плечо. Ответом было шипение и брань, судя по неопознанности им языка - русская, а значит, он сделал ей очень больно.
- Пошли.
Использованный шприц он затолкал назад в аптечку - никаких следов на месте.
- Пару минут.
Клинт умел быть неумолимым и жестоким, он подхватил ее и потащил, вынуждая идти.
- Ты сама хотела. Пошли.
Через сто метров стимулятор начал действовать, и Наташа уверенно шла рядом. Все бы ничего, но перевязать раны не было времени, и она по-прежнему теряла кровь. Клинт считал шаги и переходы, у нужного места остановился и рискнул подсветить фонариком, проверяя. Наташино лицо мелькнуло в свете, словно маска - белое лицо и провалы глаз.
- Сейчас, - бросил он и стал карабкаться вверх по лесенке к люку.
На той стороне их ждали наёмники, обычные наёмники, с машиной: рыжекудрая женщина и мужчина среднего роста, затянутый в кожу.
- Едете тем маршрутом, что и договаривались, - бросил им Бартон, появляясь из ниоткуда и пугая женщину. - Бросьте это, тяжеловатая игрушка для дамских ручек.
Пальчики наемницы только сильнее сжали «пустынного орла» (прим.авт: Desert Eagle – «Пустынный орёл» — самозарядный пистолет большого калибра (до 12,7 мм), проще говоря: большой-большой пистолет с охрененной отдачей) и она сказала в ответ:
- Ничего. Я справляюсь. Вы мне за это платите.
Бартон пожал плечами. Мужчина в разговоре не участвовал, он только хмыкнул и завел мотор.
Вернувшись вниз, Клинт обнаружил Наташу, снова лежащую без чувств, парочка крыс крутились рядом, одна даже пыталась примериться и погрызть ее ноготь. Это было плохо, совсем плохо, стимулятор выжал из неё последние силы, но раны они так и не перевязали – жизнь убегала из неё вместе с кровью. Он скрипнул зубами: удалось оторваться, но то, что сразу и без проблем – настораживало. У них была заготовлена парочка трюков, как этот, с «двойниками», но что толку, если не оставляло ощущение чего-то пропущенного. Клинт снова подхватил её на руки и потащил, бездумно считая переходы.
Только через двадцать минут он смог снова вынырнуть на поверхность и с риском быть обнаруженным, нашёл аптеку и средства перевязки. Ещё час ушёл на то, чтобы, путая следы, как по канализации, так и по поверхности, добраться до убежища. Всё это время Наташа не приходила в сознание.
Это не было квартирой в полном понимании слова, это было «жильё» - пенал с холодильником, туалетом и матрасом прямо на полу. Односпальным. Клинт положил на него Наташу и сам, со стоном, опустился рядом. Он сидел и смотрел на бледную Романофф. Просто сидел. А потом её ресницы дрогнули, и это дало ему сил – нечего сидеть и оплакивать партнёра, как тупой романтический герой, нужно действовать и спасать её. Итак, в больницу нельзя, хотя ей помогло бы хорошее переливание крови. Что ж, время нетривиальных решений. Он принялся потрошить сумку, выкладывая то, что смог купить в аптеке, стараясь не привлекать внимание того, кто стал бы отслеживать их путь. Их собственные аптечки годились для поддержания сил, для быстрых решений, некоторые лекарства были подобраны по индивидуальным нормам и показателям, говоря иначе, некоторыми наборами «Щ.И.Т.овских» аптечек, можно было поднять мёртвого, но не всегда – лечить. Бартон уже знал, что он будет использовать из аптечки Наташи, но для того, чтобы эффект закрепить – требовалось кое-что попроще.
Он осторожно наложил жгуты на руку – правое предплечье было прострелено дважды и, удивительное дело, обе пули прошли, не задев кости, всего лишь разорвали мягкие ткани, что и послужило причиной кровопотери. Был прострелен и правый бок, здесь пуля чиркнула по рёбрам, но, похоже, что она была на излёте – почти просто царапина и, чёрт побери, она тоже кровоточила. Клинт поискал глазами, стараясь сообразить, какой жгут и какую повязку сюда лучше наложить. Потом его взгляд метнулся к холодильнику. Ещё минута, и рана была обложена льдом: целью было сократить сосуды и приостановить кровотечение таким незамысловатым способом. Чтобы не привлекать внимание «странными» покупками, ему пришлось ограничиться всего одним жгутом, двумя упаковками бинта, упаковкой – кхм - женских прокладок, плюс пара игл и бутыль с физраствором, который ему не хотели сначала продавать. Сладкие детские витаминки. Венцом всего были шесть пузырьков капель для носа и один спрей. Первые три пункта шли как перевязочные средства, в витаминках для детей была так необходимая сейчас Наташе глюкоза – жаль, что не было возможности ввести её внутривенно - а вот физраствор можно было попробовать ввести. Капли для носа – устойчивый эффект сосудосужения, приостановка кровотечения. Клинт осмотрел ещё раз рану на боку, убрал лёд и наложил повязку с каплями для носа. Следовало заняться левым бедром, здесь дело было сложнее: пуля засела в мякоти ноги. Он облизнул сохнущие губы и подумал, что по правилам он всё-таки должен был оставить Наташу там, но у него был аргумент: а вдруг она бы выдала его, если бы её схватили живой? А теперь он вынужден заботиться о ней, она была обузой, и повышался риск того, что… Он решительно взял нож в руки и стал искать зажигалку.
Один надрез, осторожный поворот ножа – Наташа счастливица, это точно - пуля как сама в руки просилась, вытащив её, Клинт услышал лёгкий вскрик.
- Жива.
- Чёрт. Больно.
Ещё бы не больно, зато это было даже хорошо: она пришла в сознание, значит, всё ещё не так ужасно.
- Ты как?
- Плохо, - еле ворочая языком, ответила Наташа, - Очень плохо, у меня перед глазами всё крутится. Больно.
- Зато ты пришла в себя.
Наташа снова закрыла глаза и затихла, но только Клинт подумал, что она снова потеряла сознание, как она прошептала:
- Пить.
- Сейчас. И я поставлю тебе капельницу, не двигайся, ладно?
Кое-как приладив бутылку с физраствором, он сделал шаг к холодильнику, но затем какая-то мысль настигла его, и он вернулся, снова сел рядом.
- Тебе не кажется, что что-то было не так? О, черт, прости. Воды, да, сейчас.
- Что не так? Мы проникли и еле ушли. Мы располагаем информацией, что мальчика здесь нет, ты успел покопаться в их системе и... Ты смог передать информацию? Что не так?
Клинт держал ее за холодную руку и смотрел куда-то перед собой, когда он заговорил, то слова давались ему с трудом, он подбирал их с великой осторожностью, пытаясь найти верные и понятные.
- Мы не в первый раз проникаем на базу "ГИДРы" и даже не в первый раз делаем это вдвоем. Именно поэтому я чувствую - сейчас что-то не то. По-другому. Знаешь, когда мастер икебаны составляет букет, иногда он просит ученика повторить в точности то же самое, тот же набор цветов и материалов. Если ученик талантливый - он и в копию привнесет себя, свой талант. Если нет - букет будет обычной плохой копией. В обоих случаях, при общем сходстве чувствуется различие, так и здесь. У тебя же бывает ощущение, что все идет не просто по плану, а потому что так ДОЛЖНО?
Наташа усмехнулась бледными губами: она вспомнила их общего знакомого, от которого Клинт мог подхватить такое японистское сравнение.
- Да, я понимаю, о чем ты, иногда сама себе говорю: "Ну, вот, Нат, добро пожаловать на работу". Возникает ощущение рутины. Рутины. Клинт, мне холодно, мне все еще холодно.
Бартон сжал челюсти - это было плохо, очень, у бедняжки слишком мало крови, он и разговаривал-то с ней из боязни, что она заснет и оставит его одного, не проснувшись. Он наполнил найденные пакеты горячей водой и приложил их к ее ступням, взял руки Наташи в свои и стал массировать, восстанавливая кровообращение.
- Спать хочешь? Давай я тебя устрою поудобнее.
- Не сейчас. Я хочу тебя дослушать. Расскажи.
- Да вот и все. Что-то было не так. Не пошло не так, а было не так. То, что чувствуешь спиной, кожей. Я думаю выйти на связь и передать то, что успел скопировать - чуть позже, когда тебе станет лучше.
- Уже завтра буду в норме.
- Через два дня.
- Хорошо.
***
Это были не лучшие два дня, но уж точно не самые плохие. Наташе не становилось хуже - это было главным достижением. Бартон за это время успел отоспаться, а к концу второго дня - ушел, наказав перед исчезновением, что если он не явится через сутки - уходить отсюда и выкручиваться самой. Наташа была чертовски слаба, это было главной заботой Клинта, он прикидывал, как выйти из круга: чем дольше оставались в "норе" - тем хуже могло ей стать; чем раньше они проявляли активность, выползая из убежища - тем более доступную цель из себя представляли. Следовало обратиться за помощью либо, собственно, в "Щ.И.Т.", для которого они выполняли эту работу, либо в посольства, как минимум, пяти государств, за граждан которых Клинт и Наташа могли себя выдать и пройти любую проверку. Однако и этого они не могли себе позволить. По определенным правилам им нельзя было себя светить как агентов "Щ.И.Т.а": они незаконно находились на территории государства, а до любого посольства или консульства нужно было еще добраться. И живыми. Решение он всё же принял и исчез.
Полные сутки еще не прошли, но Наташа начала беспокоиться, если через два часа Бартон так и не появится - плохо, придется уходить, как он и велел.
- Нат, собирайся.
- Ты меня напугал.
- Я обязательно буду гордиться этим, но чуть позже. Собирайся. Переоденься в эти вещи.
Он появился так тихо, но стремительно, что действительно испугал Наташу, и теперь она старательно скрывала, что у неё трясутся руки.
- Что это? Откуда документы? "Щ.И.Т."?
- Цирковые, - бросил Клинт, снуя по их малюсенькой каморке, уничтожая все следы их пребывания.
Наташа вздрогнула и прижала ладонь ко рту, сдерживая рвущийся шумный выдох. Как шпионка и человек, достаточно долго живший ради выживания, она многое могла бы рассказать о различных закрытых от общества группах, которые тоже умеют выживать в силу своей отличности от этого общества, благополучного, чистенького, причесанного, и к которым можно обратиться за помощью, если ты знаешь их правила. Европейские цирки отличались от американских хотя бы тем, что были более оседлыми, в них не было такого количества "странных" людей, как в Америке, но это были очень закрытые заведения. Династии цирковых за все время существования сложились в некую касту "над-общества", хотя скорее "под-общества". Она поняла, что даже знать не хочет, чем Клинту пришлось платить за помощь.
- Нат, ты что? - ласково спросил он, гладя ее по плечу, а затем, угадывая ее мысли, сказал: - Всё было просто. Я нашел, кого нужно. Старого должника. Переодевайся, внизу машина.
- Мы - французы? Клинт, ты французский хоть знаешь?
- Бонжур. Мерси. Ариведерчи.
- Оревуар, - поправила Наташа.
- Что?
- "До свидания" - оревуар. По-французски.
- Я так и сказал.
- Ладно, можно сказать, что мы были в детстве разлучены, тебя украли сороки, за то, что ты такой блестящий. Потом мы тебя нашли и семья воссоединилась.
Старенький грузовичок потряхивало, Бартон уверенно крутил руль и старательно прятал улыбку.
- А ты уже шутишь.
Она поджала губы и поправила платок на голове.
- Мне лучше, если ты про это.
Клинт кивнул и сделал комплимент, точнее, попытался.
- А мне нравится, как ты сейчас выглядишь. Знаешь, так по-русски.
У Наташи рука, дёрнувшаяся было снова к платку, сжалась в кулак. Она попыталась его ударить, но сообразила, что лучше не мешать ему вести машину.
- Это как?
- Что?
- «Выглядишь по-русски» - это как?
Бартон пожал плечами. Романофф попыталась посмотреться в боковое зеркальце машины, но, не узрев себя там, твёрдо пообещала себе, что при первой же возможности обязательно посмотрит в зеркало.
- Поспи, тебе это нужно. Кстати, всегда хотел спросить, можно?
- Что?
Он снова пожал плечами, да так выразительно, что кожаная куртка слегка скрипнула.
- Я просто хочу уточнить, может, я чего-то не знаю о тебе. Точнее, я много чего о тебе не знаю, но всё же: говорят, что на тебе тоже испытывали сыворотку, как на Роджерсе, и ты – супер-герой. Это – правда?
- Какие супер-способности ты предполагаешь мне?
- Во мне.
- Что?
- По-английски это звучит: «Какие супер-способности ты предполагаешь во мне?»
Наташа не знала, сколько они проехали. Где-то в четыре ночи они пересекли какую-то границу. Она слышала, как Клинт бодро отвечал по-немецки и просил не будить «сестру», тем не менее, ей посветили фонариком в лицо, но пропустили. В семь часов они въехали на паром.
- Нат, можно было бы по мосту, так быстрее, но я не могу больше, - извиняющеся сказал Клинт, - я подремлю немного, ладно? Ты как?
- Нормально.
- Точно?
Ей захотелось сказать, что всё совсем ненормально, что она по-прежнему ужасно себя чувствует. Нет, лучше конечно, чем пару дней назад, но потеря огромного количества крови сказалась на организме, и всё её утомляло, раздражало, она всё время проваливалась в какой-то странный сон. Очень странный сон.
- Что ты от меня хочешь? Нормально всё.
- Если хочешь, можешь выйти из машины и прогуляться. – Наташа прижгла его взглядом и снова поправила съезжающий платок. – Не бесись. Смотри, в твоих документах помечено, что у тебя – гемофилия, что ты быстро теряешь кровь, она не сворачивается, и от этого ты слабеешь. Поэтому, если ты и правда надумаешь подышать воздухом и боишься упасть, ты можешь себе это позволить, тебе поможет врач на пароме. О’кей? Все подумают, что это из-за болезни.
- Куда мы едем?
- Спроси меня: «Куда мы едем, Клинт?»
- Какая разница?
- Ну… действительно.
- Где мы вообще?
- Остров Фюн.
Когда они проехали столбик с указателем, она как раз в очередной раз открыла глаза.
- Мюслингвай? Смешно звучит. Погоди, это какой язык?
Клинт, который начал беспокоиться от слишком продолжительного сна Наташи, даже обрадовался, но не стерпел и тут же прошёлся по её образованию.
- Таша, как ты думаешь, какому государству принадлежит остров Фюн?
- Ш… Швеция? – неуверенно сказала она. – Слушай, Бартон, я плохо разбираюсь в географии стран, в которых мне не приходилось работать.
- Ладно-ладно, - примирительно сказал он, подъезжая к большому, странному дому. - Достаточно того, что ты правильно прочитала название деревушки. Это – Дания. Посиди пока в машине, я сейчас.
Она проследила взглядом за тем, как Клинт вышел из машины, покрутился вокруг большого двухэтажного дома с хлипкими воротами, затем распахнул их и прошёл во двор. Спустя какое-то время он вернулся.
- Скучала, сестрёнка? Есть хочешь?
Пока Наташа обдумывала, голодна ли, Бартон загнал машину во двор дома, заглушил мотор, вышел, обошёл грузовичок и подал ей руку, помогая спуститься с подножки. Молча они прошли к дверям дома, который выглядел нежилым. Бартон впустил её вовнутрь.
- Добро пожаловать в питейное заведение деревеньки Мюслингвай, новая хозяйка.
Наташа увидела длинные деревянные столы, стойку и – ура – зеркало над ней. Она отпустила руку Клинта, на которую опиралась, и прошла вперёд, жадно заглядывая в зеркало. Увы, увиденное ей не понравилось. Бледное лицо, горящие, запавшие глаза, бесцветные губы и рыжие пряди, торчащие из-под чёрного платка, а ещё - бесформенная тёмная кофта и длинная, до щиколотки, юбка. Её не было видно в зеркале, но она и так знала – юбка также бесформенна, темна и ужасна. Кажется, она начинала понимать, что Клинт подразумевал под «выглядишь по-русски».
- Как чучело.
- Что? Нет-нет, ты что, так трогательно и мило. Мне очень нравится. Сразу хочется подойти к тебе, обнять и накормить, ты такая хрупкая. Эй, устала, да? Пойдём, отведу тебя наверх, и ты приляжешь. Хотя, погоди, попробую всё же приготовить нам завтр… обед.
Она устало кивнула, добралась при помощи Клинта до второго этажа. Там была настоящая кровать, с настоящим одеялом, на которую она упала и снова заснула, не дождавшись обещанного обеда.
Приморская деревня Мюслингвай благосклонно приняла пришельцев-чужаков. Три дня жители молча наблюдали за новым хозяином трактира, проводящим косметический ремонт и уезжающим с острова затем, чтобы закупить продукты, на четвёртый они познакомились с его сестрой, бледной, рыжей женщиной с большими, блестящими глазами, вышедшей за ворота, чтобы отмыть вывеску над ними. Собственно, первым, кто узнал, что у нового владельца трактира есть сестра, стал Кристиан Холторсен, мучавшийся любопытством и сновавший поблизости от трактира. Он-то и стал первым его посетителем, разнёсшим новости, что трактир снова работает, пиво – есть, еду тоже готовят, а сами хозяева – французы, а ещё, в течение первой недели, если берёшь два пива – второе бесплатно.
- Мы не разоримся? – спросила Наташа, глядя на то, как Клинт умело справляется с бочонком пива, пристраивая к нему помпу.
Дом ей нравился, большой, но уютный, с чердаком для сушки и вяленья рыбы. Весь первый этаж был отдан под хозяйственные нужды: сам трактир, кухня, задний двор, на котором можно было разводить живность. Второй этаж занимали жилые комнаты и старая-старая ванная комната, которая очаровала Наташу огромной чугунной ванной и разочаровала отсутствием горячей воды. Как объяснил Клинт, дом был чем-то вроде законсервированной базы для прикрытия агентов «Щ.И.Т.а». При помощи цирковых он сумел за сутки выйти на связного организации и передать ему информацию, скачанную с серверов базы «ГИДРы», а так же получить документы на владение старым-старым трактиром в Дании.
- Я не говорю по-датски, но ты-то – тоже, так какого чёрта?
- Во-первых, - Клинту явно доставляла удовольствие его тяжёлая физическая работа – катать бочки по углам подвала. – Во-первых, я – говорю, немного, правда. Во-вторых, Таша, у нас не было выхода. Нас послали шпионить, а не взорвать всё к чертям, и поэтому мы не можем прыгнуть на вертолёт со спасательной миссией, а вынуждены скрываться, как и положено шпионам. Кстати, слушай, ты часто работала под прикрытием, верно? Как ты выбирала себе имена для прикрытий? Мне не нравится быть Клодом. Имя какое-то придурочное.
Наташа улыбнулась: часто те, кто менял имена и фамилии, всегда оставляли первую букву имени и фамилии, чтобы не менять подпись или чтобы оставить для себя какой-то знак, связывающий с прошлыми жизнями. Нарочно или нет, получилось, что документы, сделанные для Бартона, начинались с его инициалов, и Клинт Бартон стал Клодом Бертье. Наташа – Натали Бертье. Клинт удовлетворённо осмотрел подвал, кивнул, затем направился в зал – до открытия оставалось два часа. Наташа проследовала за ним, метя пол длинной юбкой, ей очень хотелось избавиться от этих ужасных тряпок, но пока так и не представилась возможность.
- Имей в виду, ты - моя старшая сестра, я – младший брат, посвятивший свою жизнь заботе о тебе, когда выяснилось, что ты больна. Это так, на всякий, чтобы на тебя никто из местных не заглядывался, в маленьких деревушках по-прежнему ценят здоровье и силу будущей невесты, а тут – больная иностранка.
- И чтобы к тебе не клеились местные аборигенки? – язвительно спросила Романофф.
- Именно. У меня на руках несчастная сестра. Именно.
Клинт вытер руки полотенцем и осмотрел стойку.
- Тебе нравится.
- Что?
- Тебе всё это нравится, - сказала Наташа. - Тебе нравится играть во владельца трактира.
Бартон молча обернулся, некоторое время смотрел на неё, затем просто кивнул и вышел.
Клинт удивительно бойко лопотал на датском, Наташе он давался с трудом, но принять заказ, поговорить о погоде - это она уже могла. За две недели обитания в деревеньке, она окончательно восстановила силы. Размеренная жизнь, прогулки к морю - то, что прописал бы любой доктор. Иногда на берегу моря, к ней присоединялся Клинт, и они молча смотрели на волны. Наташа не знала, о чем говорить. О работе? Упаси боже. О том, как она признательна ему за все сделанное? Спину друг другу они не в первый раз прикрывали, и всё, что можно сказать, они сказали друг другу давно. Ей нравилось, когда Клинт стоял рядом и старательно закрывал её от ветра, который иногда был такой силы, что грозил сорвать теплую шаль с плеч. Ей нравилось смотреть на море и думать ленивые мысли о посетителях, о том, что нужно съездить за продуктами, о том, что Клинту нравится такая жизнь.
- Идем? Скоро открываемся, - напоминал Бартон, и Наташа покорно поворачивалась в направлении к их нынешнему дому
Когда пошла третья неделя, она поняла, что готова завыть: ей приелась такая жизнь, пресная от своей размеренности, день шел за днём, но ничего не происходило.
- Мне все здесь надоело.
- Таша, у нас задание - отсиживаться здесь. Возможно, готовится другая операция, для которой нужно это прикрытие.
- Надоело!
Клинт многозначительно вскинул брови и, как всегда, молча ушел на задний двор: тренироваться. Наташа услышала тонкий свист стрелы, рассекающей воздух, и в следующее мгновение - жалящий звук. Стрела попала в цель.
- Ты как?
- В норме.
- Нат, ты же понимаешь...
Наташа обиженно надула губки, но выдержать "позу" ей не удалось, хлестнул ветер, и она нырнула за Клинта, он поддержал ее за плечи и обнаружил, что она улыбается.
- Нат?
- Я просто устала ничего не делать. Я понимаю, что не должна капризничать, но вырвалось. Больше всего меня удивляет, что такая жизнь нравится тебе.
- Идем, скоро открываемся.
Наташа послушно взяла предложенную руку и пошла рядом с Клинтом.
- На самом деле, я очень благодарна тебе, для меня это как каникулы. Ты так заботишься обо мне, я почти ничего не делаю. Хотя, может, поэтому бешусь? Клинт, но я так не могу: изо дня в день ходить по кругу, готовить еду, обслуживать клиентов, пересчитывать и ворочать бочки с пивом и можжевеловой водкой. А тебе же нравится.
- Это - дом.
Больше они ни о чем не говорили, и через десять шагов Наташа замурлыкала какую-то песенку. Клинт вслушивался, пытаясь опознать язык, потом сдался.
- О чем песня?
- «Ты у меня одна, словно в ночи луна», - мурлыкала она, не слыша вопроса. – «Словно в степи сосна, словно в году весна».
Он положил руку на ее руку, держащуюся за его локоть.
- Что ты такое странное поешь?
- «В инее провода, в сумерках города». Что? Песня о том, что у героя есть женщина, любимая женщина, только одна женщина. Она одна, как на небе луна, одна, как весна, другой такой нет даже в чужих странах. Она может быть кем угодно, где угодно, она может любить другого, но пусть она будет светить. Ему. Вообще. Просто.
- Про это песня? - недоверчиво переспросил Клинт. - Ну-ну.
- Про любовь песня, - с неожиданной для себя досадой сказала она.
Полтора месяца оседлой жизни протекли для Бартона - быстро, для Романофф - под девизом дисциплины. Она не жаловалась и не капризничала, но не чаяла вырваться с острова. Клинт посмеивался над ней и на ломаном датском беседовал с посетителями о погоде, улове, цене на рыбу. Однажды он сделал ей сюрприз: нагрел огромные котлы воды, натаскал её и залил в ту самую ванну, что так очаровала Наташу. В благодарность получил радостный визг, поцелуй в щёку, больше похожий на клевок птицы. Горячая ванна была актуальна: холодало, уже изредка сыпал снег, а трактир успешно противостоял ветрам, накидывавшимся со всех сторон. Наташе наконец-то перестал сниться странный сон, о котором она не говорила Бартону. Ей снился окровавленный Клинт с луком в руках, одежда и лицо были залиты кровь, а в глазах - скорбь. Она не была истеричкой или особой, верящей в сны, да и сон был не страшный, просто странный. Поэтому она не придала особого значения сну, но запомнила его.
- Знаешь, мне кажется, скоро все изменится, - как-то утром сказал Бартон, с несвойственным ему оживлением, и что-то будто царапнуло Наташу. - Нат, ты умеешь кататься на коньках?
К вечеру поднялась настоящая снежная буря. Наташа сидела у камина и снова мурлыкала песенку, ту самую, что не оценил Бартон. Её рыжие кудри отросли и пушились, со свирепой решимостью она сражалась с ними и терзала волосы жёсткой расчёской, обнаруженной в доме.
- Я подпёр заднюю дверь и обошёл дом с этой стороны, - сказал вошедший Клинт, стряхивая с себя снег. – Напомни мне к ночи закрыть заслонки у двух больших труб, чёрт его знает, на что способен этот ветер – может и трубу снесёт.
Наташа кивнула и ещё больше застряла расчёской в волосах.
- Погоди, сейчас. Я сейчас разденусь и помогу.
Когда Клинт вернулся, Наташа как раз достала ножик, выйдя из терпения.
- Да ты что! Дай сюда. Я распутаю. Сиди, пой свою песню и не шевелись. Если будет больно – скажешь. Хочешь забавное? Помнишь нашего первого клиента, любопытного мистера Кристиана Холторсена? Оказывается, у него «говорящая» фамилия. «Холтор» - ворота Тора.
Наташа вздрогнула, и что-то снова её царапнуло, где-то глубоко, внутри, в душе, непонятно где.
- Клинт, ты их только ещё больше запутываешь.
- Вовсе нет. Всё нормально, Таша. Поздно, иди спать.
Она обернулась и зачем-то внимательно посмотрела на него, может быть, стараясь запомнить, может быть, что-то высмотреть в таком всегда спокойном лице.
- Иди. Я погашу огонь, закрою заслонки и всё сделаю как надо.
Проснулась она от тишины, щемящей, болезненной, белой-белой тишины. Сначала она просто лежала под одеялом, прислушиваясь, ещё не понимая, что не так, а затем, сообразив, вскочила и, не обращая внимания на холод, в одной длинной ночной рубашке, бросилась вон из комнаты. Дом был пуст.
Прихватив шаль и набросив её на плечи, Наташа обежала весь дом. Через пять минут – слишком быстро – у неё сдали нервы, и она закричала в пустоту дома: «Клинт!» Босая, она сбежала по холодным ступеням лестницы, выскочила на улицу и задохнулась от изумления: кругом было всё белое, лежал снег, и тянулась полузанесённая цепочка следов, которая внезапно обрывалась, будто человек шёл, а затем взлетел или просто исчез. Не понимая, не веря своим глазам, она пошла по этим следам, потом у неё подломились колени, и она упала в снег, будучи почти в беспамятстве. «Клинт!», - крикнула она, зная, что никто ей не ответит.
Как она вернулась в дом, переоделась, развела огонь и закрыла задвижку на двери, Наташа не помнила. Она знала, что её воля, её «дрессировка» помогли ей сделать всё необходимое, спасти себя, а не оставаться там, лежать в снегу и умирать. Заварив крепкого чая, она сидела, сцепив руки, пытаясь понять, что произошло и что ей следует делать. Все её предчувствия, подозрения обрели плоть, она знала, была уверена, что без маленького асгардского засранца здесь не обошлось. Локи. «Дзынь», - сказала чашечка. Наташа опустила глаза и поняла, что отломала у чашки ручку. Почему она была так уверена в том, что здесь замешан этот божок – ни у кого до недавнего момента не получалось воздействовать на Бартона и взять над ним власть. И Локи жаждал мести за то, что у него отобрали «игрушку», за то, что Наташа обвела его вокруг пальца. Итак, она догадывалась, кто похитил Клинта, но куда Локи его увёл, где держит? У этого асгардского выходца была привычка: иметь вполне земное прикрытие. Значит, нужно вернуться на материк и попробовать поискать, не объявился ли новый авантюрист или преступник с идеей мирового господства. Наташа встала, внимательно огляделась, сделала выдох и вдох, а затем начала хозяйничать. Сначала она сделала завтрак и заставила себя всё съесть, затем она нашла рюкзак и старательно принялась набивать его едой. Прошла в комнату Клинта и нашла то, что было нужно: карту острова и подъезд к мосту, соединяющему остров и материк; карту дорог Европы; расписание парома. Потом она вычистила камины, спустилась в подвал и вылила оставшееся пиво из бочек, чтобы не закисло. Прибралась в доме, написала подробную записку, где и что можно найти в доме, для будущих возможных жильцов.
Светловолосый великан стучал в ворота, грозя снести их только ударами кулаков.
- Нету тама никого. Были хозяева – сгинули.
Великан обернулся, глядя на молодого парня, с серыми диковатыми глазами.
- Как сгинули? Кто здесь жил? Мне нужны два человека: мужчина и женщина. Они здесь жили?
Парень торопливо закивал головой.
- Держали тут недолго заведение. Наши все обрадовались, что можно хоть нормально глотку промочить, а то приходилось таскаться в соседнюю деревню. А потом взяли – и сгинули.
Великан сжал кулаки, скрипнул зубами и снова уточнил:
- Давно они пропали?
- Вчера.
TBC
@темы: Фанфик, Clint Barton – Hawkeye, Natasha Romanoff – Black Widow
-
-
24.07.2012 в 00:05-
-
24.07.2012 в 01:05-
-
24.07.2012 в 02:47Вполне себе чудесно написано, нравится (хотя пейринг настораживает, но это не суть важно))
-
-
24.07.2012 в 03:16С нетерпением жду продолжения.
-
-
24.07.2012 в 06:58нет
Anakfer
ОКей, расскажите мне про Бартона "в характере".
Может быть Бартон получился чуть больше разговорчив, нежели в фильме, опять же, в фильме он охотно говорит с Наташей.
Я так понимаю, вам не нравится концепт "Бартон мечтает о спокойной жизни и белом домике с зелёными ставнями" - ну, на меня оказали влияние некоторые переводные вещи и я согласна с этим концептом. Кстати, "ООС" в тех переводных фиках не стояло.
Бартон, в отличии от всей команды - обычный человек, даже у Старка есть его мини-реактор (и миллионы), а у Клинта Бартона есть ловкость рук и точность глаз. Он борется со злом и я не думаю, что это огромный ООС - лелеять мечту о прерасном будущем и домике.
Термин "ООС" - слишком затёр и происходит смешение так называемого "хэдканона" и пресловутого "ООС". О чём вообще мы можем говорить. Перерабатывая информацию от канона, изначально, вероятно, подразумевавшего другие характеры? ООС здесь был бы, если Клинт Бартон любил станковые пулемёты, бабочек и массаж стопы, каждый вторник недели.
Спасибо, что нашли время прочитать начало фика.
Rosencrantz
спасибо. Пейринг настораживает -
Шнырка
спасибо, всенепременно.
-
-
24.07.2012 в 07:44Нет, мне не нравится вот это:
понимая, что возможно совершает ошибку, он подхватил ее тело, забросил на плечо и, сцепив зубы, побежал.
- Молчи, - пускаться в разговоры и сантименты было некогда, - прикроешь телом от пуль. Выживешь - запишем дополнительным бонусом.
Клинт положил на него Наташу и сам, со стоном, опустился рядом. Он сидел и смотрел на бледную Романофф. Просто сидел.
Да, потом идет вот это:
А потом её ресницы дрогнули, и это дало ему сил – нечего сидеть и оплакивать партнёра, как тупой романтический герой, нужно действовать и спасать её.
Но все же Бартон, киношный Бартон не будет так себя вести.
Он облизнул сохнущие губы и подумал, что по правилам он всё-таки должен был оставить Наташу там
А вот это уже форменный бред - видите ли шприц забыть нельзя, а партнера оставить можно? Ни одно подразделение мира не будет писать в правилах необходимость бросать своих раненых агентов, так как агент это след, а след это полный провал.
А теперь он вынужден заботиться о ней, она была обузой, и повышался риск того, что…
Опять же, если мы говорим о киновселенной, а именно она указывается в шапке, то Бартон не будет считать даже находящуюся в коме Наташу обузой.
Он не для того рискуя жизнью ее перевербовывал для ЩИТа, у них совершенно не те отношения - эта парочка друг за друга не то, что порвет любого, они горы свернут, но вытащат партнера.
И да, мне вот интересно, каким образом Наташа, которая уже давно работает на ЩИТ, работала под прикрытием у Старка и говорит еще на 4-х языках не умеет правильно говорить на английском?
- Какие супер-способности ты предполагаешь мне?
- Во мне.
- Что?
- По-английски это звучит: «Какие супер-способности ты предполагаешь во мне?»
-
-
24.07.2012 в 07:54Anakfer, предлагаю сойтись на том, что (а) ретейлинг предполагает всё-таки некоторое АУ, (б) авторское видение персонажа имеет право не совпадать с читательским. На этот случай у читателя всегда имеется крестик в углу страницы. Грызть кактусы - вредное для душевного здоровья занятие.
Lina Clean, аааааааааааааааааааа, дорогая, во-первых, спасибо!!!
Во-вторых, а дальше? давай дальше!!! я дальше хочу, на самом же интересном месте!!!
В-третьих, я так и знала, так и знала я, что нуар-АУшка тебе тут где-то не прошла даром (и мне это страшно нравится, потому что она мне невероятно понравилась тогда).
В-четвёртых, мне невероятно понравилось всё! Особенно их обитание в Дании, Клинт, прикрывающий Наташу от ветра - аааааааааафффффффф, так трогательно!
Дальше давай уже.
-
-
24.07.2012 в 08:03Хельга Винтер, да я и не собиралась грызть кактус, просто думала, что смогу хороший фик прочесть - не получилось, а насчет крестика, то поскольку фик выложен на сообществе, а не в личном дневнике - имею полное право сказать, что мне тут не нравится и почему, тем более что автор сама попросила: расскажите мне про Бартона "в характере".
В любом случае читать эту работу дальше я не буду, так что можете расслабиться - мне моя нервная система дороже.
-
-
24.07.2012 в 08:08просто думала, что смогу хороший фик прочесть - не получилось
Ну, допустим, мне фик нравится, так что насчёт того, является ли он хорошим можно и поспорить - личное мнение не равно объективному качеству, а про вкус и цвет фломастеров вроде бы всем уже всё давно известно.
Да, мне нравится англофандомный принцип "не понравилось - пройди мимо", но я знаю, что у нас он крайне не популярен.
-
-
24.07.2012 в 08:16Ты молодец. Я перечитала еще раз. Мне так верится в Данию.
-
-
24.07.2012 в 08:37я очень изъе...исхитрилась, моя альфа-группа, в лице Блэки, тоже сказала, что у неё что-то проскочило в начале, но она тоже не помнит что.
даа, тот нуар-фик был очень прекрасен.
Anakfer
ну с этого и надо было начинать.
итак, а кто говорит, что Клинт Бартон говорит и делает одно и то же? почему под суровым якобы, использовании Наташи как щита, он не может скрывать своё реальное беспокойство, равно как и то, что зная, что она скажет "оставь меня, уходи". а под таким циничным предлогом можно сократить время на ненужные сантименты.
немного не поняла, что вам не нравится в оцепеневшем на несколько секунд Клинте. обычная человеческая реакция на стресс.
оставить раненого напарника можно в двух случаях. для верности - контрольный в голову в безжизненное тело и уходить. напарник остаётся прикрывать, оставляя себе последнюю пулю. боюсь, я циничнее вас и "сам погибай, а товарища выручай" - приберегаю для настоящих друзей. скажем так, это акцент именно на факт нарушения Бартона неких правил ради друга. оставить же след в виде шприца нельзя: а) прямой след, где проходили; б) оставить большую вывеску, что один ранен и насколько сильно ранен.
-
-
24.07.2012 в 08:45кстати, я знала, что вопрос с "английским" возникет и ждала, когда кто-нибудь спросит.
пишу я по-русски, пользуясь, соответственно, инструментами русского языка. т.е., читатель должен себе представлять, что имеется ввиду. сама по себе фраза, в пределах правил языка, она понятна. более того, в ней отсыл к языку начала двадцатого века, используется устаревший оборот. соответственно, подразумевается, что агент Романофф говорит по-английски правильно, но использует некую, не часто используемую форму, отчего Клинт поправляет её, поддразнивая, отвлекая внимание. он знает, что это не её родной язык, тогда как незнающий, просто пожал бы плечами - не так много людей, говорящих правильно.
спасибо за такие интересные разночтения героев и текста.
Lalayt
три дня с картой Дании и третью неделю с картой Европы.
-
-
24.07.2012 в 09:05-
-
04.08.2012 в 18:05-
-
04.08.2012 в 18:09будет, простите. У ответсека слетел вычитанный текст и она по второму разу его.. ((
В качестве компенсации могу подробно отмазаться на все "несостыковки" на ваш взгляд, если таковое имеет место
-
-
04.08.2012 в 19:14А человеку успехов в вычитке.
-
-
04.08.2012 в 22:05спасибо