И целыми днями раздевать и жарить ©
Название: «Вкус граната»
Автор: me
Бета: lupus-girl
Персонажи/пейринг: Черная Вдова/Хоукай
Жанр: экшен, ангст, POV Бартона
Саммари: Еще одна версия знакомства Наташи Романовой и Клинта Бартона.
Предупреждения: R за ненормативную лексику (сленг в неограниченном количестве). ООС в отношении Бартона особенно заметно, он получился абсолютным маргиналом.
2974 словаЭта история закончилась моим арестом и последующим расследованием дела на федеральном уровне. Но начиналась обыденно. Стояли последние недели августа, в Нью-Йорке, как назло, ежедневно накрапывали дожди, и оттого спина болела как чумная, поминая старую травму, еще из Афганистана. Я пил.
Отчетливо помню, как очнулся от звонка Коулсона в дверь. Уже хуже вспоминается, как я вообще оказался в этой квартире. Коулсон выговаривает за то, как я такой раз такой, посмел нажраться и не выключить мобильник. А, что, я ему звонил? Проверяю список исходящих – пусто; впрочем, как всегда. Нет, сейчас мне действительно меньше всего хочется выслушивать его нудные излияния.
- Какое у тебя дело? – Сурово вопрошаю, и только потом спохватываюсь о том, что следует соблюдать субординацию, - сэр?
- Надо ее убрать, - протягивает мне фотографию, но в руки не отдает. Рыжая деваха, лет 25, рост примерно 65 дюймов, вес около 45 кг. Ничего примечательного. – Приземляешься в аэропорту, выезжаешь на точку, кончаешь, и через два часа ты снова в небе – это понятно?
- Понятнее некуда, сэр.
Собирается сваливать и с силой пихает мне в живот какой-то рюкзак; кажется, сумка как сумка, но тяжелая, собака.
- Там координаты, - ожесточенно шипит Коулсон и, надев солнцезащитные очки, скрывается в коридоре.
Что он злющий такой? Ну, подумаешь, выпил человек, можно подумать он сам никогда ничего не потребляет.
Когда я раскрыл рюкзак, обнаружил бокс из тех, что в воде не тонут и в огне не горят.
При всем параде направился на базу, ребята подкинули меня вместе с обмундированием в какой-то Баку – да я его прежде и на карте бы не нашел. Город оказался вполне красивый, старый такой, весь в цветах утопает. Напомнил мне и Стамбул, и Рамаллу; жара стояла адская, но, как известно, пар костей не ломит. Потому я чувствовал себя вполне как турист, разве что больше всего хотелось вернуться обратно на борт, и пусть меня Коулсон в коляске для багажа ссаживает. Через два часа снова напьюсь, размышлял я, искренне веря в это.
Но уже после пятиминутного опоздания объекта я понял, что все мои планы рушатся. По размытым указаниям Коулсона я выбрал пятиэтажку на улице Нахимова, откуда прекрасно просматривалась набережная, где мне предстояло подрезать объект. Что-то моргнуло алым светом напротив меня – я пригнулся, боковым зрением осознав, что какой-то снайпер-молокосос засел на три часа. Лихорадочно поразмыслил – а его-то на кого натравили? Если на меня, то что теперь делать с объектом, и почему она не появляется?
Я просидел еще минут двадцать в опале, изредка просматривая обзорную, и когда она объявилась, почти ее не узнал. Она, по-видимому, попала в засаду, отстреливалась суетливо, но меткая, коматозница. Снайпер ее на мушку взял, ну и что мне оставалось делать? Я его снял. Дважды прикрыл ее и на пределе своих возможностей рывком спустился по пожарной лестнице, уже на земле сменив винтовку на «Магнум». Протолкнул чиксу по узкой улочке, и под обстрелом мы заныкались в ничтожную хибару по звуку, совсем рядом с морем.
- Ты кто? – Спросила она.
Логичный вопрос. И что я должен был ответить? Я тот, кто должен был убрать тебя сорок минут назад и уже сидеть на аэродроме. Но, черт побери, какого хрена кто-то выполняет мою работу вместо меня?
- Не важно, - состроив мертвецки-серьезную мину, процедил я. За авиаторами она видела лишь часть моего лица и не особо стремилась вглядываться. Понятия не имею, какие мысли были ее в голове, но она дрожала как осиновый листок на ветру, и я понял, что в сорокоградусную жару это просто аномально. Она прижимала простреленную руку к животу, озираясь по сторонам. Вопрос времени – как скоро кто-то доберется до единственного окна в помещении и мы оба погибнем. Не знаю, какое чувство меня охватило, но, наверное, мне просто хотелось скорее опохмелиться. Дело приняло самый странный оборот в истории моей жизни, и не знаю, откуда у меня появился носовой платок, но я, без вопросов, туго обвязал ее рану. Она сказала спасибо, и это было от души. Я вспомнил приколку моей юности, что у рыжих нет души, и слабо усмехнулся. Продолжая вглядываться в нее, я нехотя отметил, что на фото она выглядела даже страшненькой, по сравнению с реальностью. Она была неестественно худой и бледной, в красивых аквамариновых глазах лихорадочно метались зрачки. Передо мной, сползя по стене на пол, сидела облезлая кошка, загнанная в тупик, и все же на ее лице оставалось какое-то незнакомое мне достоинство, благородство.
- Как тебя зовут? – Спросил я, поминая, что если называть человека по имени, это поможет ему успокоиться. У меня созрел план, и мне нужно было, чтобы она мыслила адекватно.
Какое-то время она молчала, и я смекнул, что чувиха пытается придумать имя. Что ж, это было честно.
- Наташа, - выдала она. Тогда я не знал, что это ее настоящее имя. Я с секунду поразмышлял о том, почему она в первый раз обратилась ко мне по-английски, а потом вспомнил, что приказал ей бежать, тем самым подсказав, на каком языке я говорю.
- Слушай, Нат, - я подсел к ней, перезарядив ее пушку, потому как она сама не справлялась. – Я вообще не знаю, что происходит, но, кажется, мы рискуем здесь сгинуть, потому тебе стоит собраться. Ты слышишь меня?
Она кивнула, но дрожать не перестала. На ней было черное платье, длиной до колена, и все открытые участки тела покрывали синяки и ссадины. Какого лешего Коулсон признал в ней мишень? Я уже встречал женщин-наемниц, но почему-то моя интуиция подсказывала мне, что в этом деле не все так просто, как кажется на первый взгляд.
Я снял с себя бронежилет, и помог ей надеть его. Все это было как в бреду; сверившись с моими новыми часами (согласно аннотации я отхватил такую крутую штуку, что даже если в меня выстрелят из гранатомета – они уцелеют), узнал, что мы просидели в ожидании обстрела всего пять минут.
- А как же ты? – Спросила она, когда я взялся за ручку двери.
- Я тебя прикрою.
И это было правдой. План был в том, чтобы дать ей уйти, отправиться домой и соврать, что пристрелил ее. Уж не знаю, чем она выделилась в моем неопохмеленном сознании, но я хотел сохранить ей жизнь. Всему виной, конечно, то, что она перестала быть обезличенным объектом. Я прикасался к ней, я говорил с ней и не мог заставить себя хладнокровно порешить ее.
Приоткрыв дверь, я заметил незнакомую марку машины белого цвета с тонированными стеклами; оттуда тотчас начали палить. На мгновение долбанная паника поднялась к горлу вчерашним буррито, прежде, чем я захлопнул хлипкую дверцу. Единственным выходом оставалось окно. Не переглядываясь, мы с Наташей прокрались на противоположную сторону комнаты. Я медленно опустил фрамугу, обнаружив, что под нами было не менее 50 футов до уровня моря.
- Ты умеешь плавать? – Спросила она, совершенно будничным тоном, хотя ее потрескавшиеся пересохшие губы все еще тряслись, будто ее охватил тремор.
- Как амфибия. - Шутканул я, покрываясь мурашками от неожиданно овладевшими меня воспоминаниями. – Давай сюда пушку. – Я спрятал в боксе свое оружие и забрал у нее «Беретту». Девушка вручила мне свои туфли и выбралась из жилета. С ее стороны это было здравое решение, но рюкзак, надо признать, у меня и без того был тяжеленным.
Она первая выбралась на карниз и бросилась в набежавшую на берег волну, надолго исчезнув из поля зрения.
Оказавшись в воде, я тут же пошел ко дну и долго барахтался, прежде, чем всплыть, нервно вытащив голову на поверхность.
- Что там за место? – Переведя дыхание, я показал на мыс в мили от нас.
- Сабаил, - без запинки проговорила Наташа, - но, наверное, они уже на пути туда.
Я, было, подумал закинуть удочку насчет того, кто ее преследует, но, по сути, ответ меня не интересовал.
- Куда впадает Каспийское море? Предлагаешь плыть по течению? – Обильно сплюнув, - благо, мы упали в самое огромное в мире озеро - постарался схохмить я.
Наташа не ответила. Мы устремились к далекому берегу, и, между накрывающими меня с головой «барашками», я все острее желал сбросить рюкзак, но тогда бы мы оказались безоружными. Так что к берегу рюкзак скорее тащила мысль самосохранения, чем мои руки.
Я первым заметил засаду, крикнув «Ныряй!», за секунду до того, как пуля разрезала воздух подле моего объекта. Я и сам погрузился в воду, и, когда выпрыгнул подобно Флипперу, извлекая из рюкзака пушку за какие-то десять секунд, сам Нэмор бы обзавидовался. Путь к одной из машин на набережной был свободен; я признал в ней BMW E21. Мокрые насквозь, мы со всех ног устремились к тачке. Наташа пару раз оступалась, и мне приходилось одновременно отстреливаться, тащить рюкзак и то и дело подхватывать ее за шкирку. Поравнявшись с водительской дверцей, я прикладом оглушил ничего не понимающего человека и вытащил его из салона как тряпичную куклу.
Заводя авто, я столкнулся с механической коробкой передач и с непривычки сдал назад, и мы едва не перемахнули через ограждение. Наташа никак на это не среагировала; откинувшись на подголовник, девушка без сил опустила веки.
- Ты в порядке?
- Да, все ок. - Тихонько отозвалась она.
- Здесь где-то можно залечь на дно?
- Когда вырулишь с набережной, сверни направо и держи курс на замок.
Я беспрекословно заколесил по тесным улочкам, почти сразу заметив искомый объект, возвышающийся на местности подобно мосту «Голден Гейтс» в Сан-Франциско.
Не самые приятные ассоциации у меня были связаны с толпой восточных мужчин на улицах, но все, что от меня требовалось, это крутить «баранку» и не думать о том, что я провалил миссию.
- Останови здесь, - просипела Наташа, когда я поравнялся с длиннющей колонной припаркованных тачек, в довольно красивом месте. Она обулась и, уверившись в зеркале заднего вида, что, по счастливой случайности, за нами не было «хвоста», выскочила на бульвар, метнувшись к кусту рододендрона. Я подхватил рюкзак и, не вытаскивая ключей из замка зажигания, рванулся следом. Только предъявления обвинений в хищении дряхлого «бумера» с другого континента мне не хватало.
Наташа пробежала сквозь кусты и, свернув два раза направо, вывела меня к двухэтажному зданию в стиле миниатюрного Эмпайр-Стейт-Билдинг. Мы обошли его с торца, и, взбираясь по лестнице пожарного выхода, она окончательно выдохлась. Девица присела на порожек, уткнувшись лбом в поручень.
- Прострели замочную скважину, - прошептала Наташа.
Наверное, следовало спросить у нее, куда мы вламываемся, но мне было уже все равно. Я не успел к отлету, голова все еще шумела с похмелья, и меня ужасно мучила банальная жажда. В рюкзаке следовало отыскать лэптоп и связаться с базой, но придумать нечто, оправдывающее мои действия, я не мог.
Отворив дверь, я помог Наташе подняться и уже не отпускал ее, держа пушку наготове, изучая помещения. Везде было чисто. Скупые офисные стены с незнакомым мне флагом над стойкой ресепшен.
- Что это за место? – Все-таки не совладав с любопытством, спросил я, когда мы поднимались на второй этаж.
- Турагентство, - не особо желая разговаривать, просипела Наташа.
Я попытался вспомнить какой сегодня день недели, и, уверившись, что выходной, сошелся на мысли, что здесь никого нет именно по этой причине.
На втором этаже оказалось вполне милое пространство, похожее на кабинет главного босса в какой-нибудь компании. Наташа тут же плюхнулась на кожаный диван. Покрутив колесико на веревке от жалюзи, я удовлетворился полученным зашторенным видом. Мне вполне здесь понравилось, как только я отыскал бар. Откупорив бутылку виски, я жадно отхлебнул четверть емкости и передал ее Наташе. Девушка, не церемонясь, сделала несколько глотков. Она прижала к себе бутылку, крепко держа за горлышко, намекая на то, что это вполне ей еще пригодиться. Вспомнив о ее продырявленном предплечье, я окинул взглядом помещение. Да, даже на другом конце света офисные помещения оснащают душевыми комнатами. Немного освежившись, я отыскал в рюкзаке пакет первой медицинской помощи, без которого ни одного солдата не пускают на иракскую землю. Свой пакет я обычно дополнял анальгетиками всех цветов и вкусов, отлично бодрящими при моем бухариковском образе жизни.
Наташа совершенно не сопротивлялась, предоставив мне возможность подмешать анальгина к ее крови. Она даже не поморщилась, когда я не без труда воткнул иголку в вену.
- Ты не похож на врача, - глухо прокомментировала она мои попытки осторожно промыть рану.
- Предпочтешь оставить свинец в плоти?
- Делай, что хочешь, - обреченно объявила девушка, глотнув еще виски.
Я отобрал у нее бутылку, обильно спрыснув ее тело, которое намеревался, фигурально говоря, прооперировать. Не знаю, какую позу следовало принять, но в итоге я уселся на диване, поджав под себя ноги, чтобы возвыситься над ней, а ее конечности расположил вдоль так, чтобы девичьи плечики оказались на уровне моих коленей.
Кустарно продезинфицировав пинцет, вначале опалив его зажигалкой и потом смочив виски, я не без содрогания запустил железяку в ее тело. Мне пришлось примерить на себя амплуа некого Потрошителя, заставляя себя хладнокровно наблюдать ее молчаливую борьбу с болью. Пуля вышла легко, не вызывая фонтана крови. Зажимая рану добрым куском бинта, я свободной рукой вдел нитку в иголку, проделав те же предварительные манипуляции, что и с пинцетом, прежде чем подносить к коже. И все же изначально я смочил мое будущее поле атаки нещадной струей виски, остатки влив в себя. От соприкосновения ее шкурки с алкоголем, она зашипела, впервые попытавшись мне помешать. Я коснулся ее лба тыльной стороной ладони, установив с ней зрительный контакт. Она затихла и едва уловимо кивнула.
Пропустив ее между своих ног, я ближе подтянул ее к спинке дивана и, выбрав самый удобный ракурс, нехотя сделал первый стежок. Она закричала, долбанувшись головой об обивку. Дав ей перевести дух, я уже без остановки закончил свое дело под аккомпанемент ее глухих стонов. Острая реакция на первые секунды зашивания напомнила мне о том, что она все-таки девушка, но, впрочем, иные особи моего пола откликались еще поганее. Прибрав отовсюду кровь, я наложил повязку оставшимся чистым бинтом, для верности надев сеточку.
Какое-то время я сидел без движения у дивана, потом вспомнил, что в баре была еще одна бутылка. И не то чтобы у меня был план закончить сегодняшний день, как предыдущий, но унять нервы не помешало бы.
Мы пили молча. Примерно на уровне ополовиненного литра неизвестной мне марки алкогольного напитка, судя по вкусу, не меньше 45 градусов, моему заказанному объекту развязало язык.
- Какого хрена ты меня не прикончил?
- По-твоему так очевидно, что я пришел по твою душу?
Она усмехнулась.
- Что еще делать американскому снайперу в Баку?
На это мне нечего было ответить. Я не знал, кто она, и для меня было лучше оставаться в неведении. Судя по неуемному преследованию ее персоны, можно предположить, что она из «Моссада», там женщин полные шаланды, но чем бы привлекла внимание Щ.И.Т.а бедная израильская наемница?
- Ну а если я скажу тебе, что мои большие боссы имеют волчий нюх на все сверхъестественное, в твоих глазах поднимется статус-кво американцев?
Она молчала. Я, было, подумал, что она заснула, но, смерив ее взглядом, наткнулся на долгий пронизывающий взор полный скорби и усталости.
- Я…
Она хотела что-то объяснить, но я заткнул ей рот своим языком. Никогда не испытывал ничего подобного. Ее волосы пахли морем, а губы напомнили вкус граната. Один-единственный поцелуй, из-за которого я мучился от стояка несколько ночей. Перед глазами пробежали все мои любовные истории, включая развалившийся брак. Не могу описать, что значило, подобно девственнику испытывать все сто тридцать три удовольствия, лишь нежно сжимая ее в своих объятиях. Она отключилась, припав губами к пульсирующей яремной вене на моей шее. И почему мы не дошли до самого главного? Видимо, во мне проснулся хренов джентльмен!
Я так и не сомкнул глаз до рассвета.
Городская суета стихла, только цикады трещали, да в отдалении шумело море. Ненавижу этот звук! Мужики смеяться будут, мол у Бартона под боком баба дрыхла, чему не быть довольным? А я не мог отделаться от мыслей, доводящих до дрожи в пятках. Смотрю на серый гладкий потолок, а вижу кривые бедуинские рожи. Аж вспотел, припомнив последнюю командировку в Афганистан. Мне тогда было 25 лет и в Щ.И.Т.е проработал не больше года, но ни раньше, ни позже моей дорогой персоне не приходилось попадать в подобный переплет. Казалось бы, копчик – последняя костяшка, способная обладать фантомной памятью, но он, паскуда, каждую осень ноет о тех трех неделях. Меня пригвоздили к дыбам, пытая водой. Опускали в кадку голову и туловище, дожидаясь, когда уйдет весь воздух, поднимали, удар кулаком в грудь, изящный выблев, и, не давая очухиваться, начинали заново. Не помню, чтобы мне задавали вопросы, созерцая, как из всех щелей льется вода, в те секунды, когда я не оказывался в чане. Нравилось им мучить, ждали, когда ласты склею, а я так и не сдох. Но зря они меня не поспрашивали, я бы рассказал и про Железного Человека, и про Капитана Америку, и Фьюри бы не забыл.
Кажется, этот долбанный прибой подсказал мне о той единственной истории, за которую Коулсон мне должен. Должен моему позвоночнику те три недели в Афганистане, чтобы мне на четвертом десятке не носить на дежурстве пояс из собачьей шерсти.
***
Солнце еще не поднялось из-за Сабаилского замка, как я услышал голоса говорящие на незнакомом мне языке. Они были совсем рядом, потому я бесцеремонно растолкал Наташу и зажал ей рот рукой, чтобы она не издала никаких звуков, привлекающих внимание. Она быстро очухалась, и мы синхронно потянулись за оружием. У нас было не так много вариантов для отхода. Я знаком показал на балкон, но она резко покачала головой. Некто уже застыл на карнизе и истерично прогундел в рацию непонятную мне команду.
- В ванной есть окно? – Спросила Наташа.
- Слишком узкое, мне не пролезть.
Но все же мы метнулись в ванную комнату; за нами ворвались два человека, один из них знакомец, влезший через окно. Наташа метко вырубила второго, взяв на мушку вход. Я завозился с любителем карнизов, не знаю, какого дьявола он выбил у меня «Магнум» и начал душить. Последнюю неделю удача явно меня игнорировала. Он кричал что-то Наташе на своем басурманском языке, и она отвечала. Она смотрела на меня, обернувшись и наставив дуло мне в лоб.
- Се ля ви? – Прокряхтел я, ожидая, когда она нажмет на курок.
- Не знаю, что будет дальше, но будь ты проклят!
Наташа убила моего душителя, и какое-то мгновение мы неотрывно смотрели друг на друга. Потом я поднял свое оружие и, вернувшись в кабинет, подхватил рюкзак.
Не успели мы спуститься по лестнице, как я скорее почувствовал, чем увидел в полумраке фойе несколько винтовок, целившихся мне в грудь. Я ухватил Наташу за здоровую руку, заведя девушку себе за спину. И, как это бывает в кинофильмах? Самый крутой парень в строгом костюме и черных непроницаемых очках выходит в центр, унылым взглядом окидывая тебя, будто видит кусок дерьма.
- Устроил себе каникулы, Бартон? – Спрашивает Коулсон, и Бог мой, он улыбается.
_________
Написано 28 июня 2012г.
Автор: me
Бета: lupus-girl
Персонажи/пейринг: Черная Вдова/Хоукай
Жанр: экшен, ангст, POV Бартона
Саммари: Еще одна версия знакомства Наташи Романовой и Клинта Бартона.
Предупреждения: R за ненормативную лексику (сленг в неограниченном количестве). ООС в отношении Бартона особенно заметно, он получился абсолютным маргиналом.
2974 словаЭта история закончилась моим арестом и последующим расследованием дела на федеральном уровне. Но начиналась обыденно. Стояли последние недели августа, в Нью-Йорке, как назло, ежедневно накрапывали дожди, и оттого спина болела как чумная, поминая старую травму, еще из Афганистана. Я пил.
Отчетливо помню, как очнулся от звонка Коулсона в дверь. Уже хуже вспоминается, как я вообще оказался в этой квартире. Коулсон выговаривает за то, как я такой раз такой, посмел нажраться и не выключить мобильник. А, что, я ему звонил? Проверяю список исходящих – пусто; впрочем, как всегда. Нет, сейчас мне действительно меньше всего хочется выслушивать его нудные излияния.
- Какое у тебя дело? – Сурово вопрошаю, и только потом спохватываюсь о том, что следует соблюдать субординацию, - сэр?
- Надо ее убрать, - протягивает мне фотографию, но в руки не отдает. Рыжая деваха, лет 25, рост примерно 65 дюймов, вес около 45 кг. Ничего примечательного. – Приземляешься в аэропорту, выезжаешь на точку, кончаешь, и через два часа ты снова в небе – это понятно?
- Понятнее некуда, сэр.
Собирается сваливать и с силой пихает мне в живот какой-то рюкзак; кажется, сумка как сумка, но тяжелая, собака.
- Там координаты, - ожесточенно шипит Коулсон и, надев солнцезащитные очки, скрывается в коридоре.
Что он злющий такой? Ну, подумаешь, выпил человек, можно подумать он сам никогда ничего не потребляет.
Когда я раскрыл рюкзак, обнаружил бокс из тех, что в воде не тонут и в огне не горят.
При всем параде направился на базу, ребята подкинули меня вместе с обмундированием в какой-то Баку – да я его прежде и на карте бы не нашел. Город оказался вполне красивый, старый такой, весь в цветах утопает. Напомнил мне и Стамбул, и Рамаллу; жара стояла адская, но, как известно, пар костей не ломит. Потому я чувствовал себя вполне как турист, разве что больше всего хотелось вернуться обратно на борт, и пусть меня Коулсон в коляске для багажа ссаживает. Через два часа снова напьюсь, размышлял я, искренне веря в это.
Но уже после пятиминутного опоздания объекта я понял, что все мои планы рушатся. По размытым указаниям Коулсона я выбрал пятиэтажку на улице Нахимова, откуда прекрасно просматривалась набережная, где мне предстояло подрезать объект. Что-то моргнуло алым светом напротив меня – я пригнулся, боковым зрением осознав, что какой-то снайпер-молокосос засел на три часа. Лихорадочно поразмыслил – а его-то на кого натравили? Если на меня, то что теперь делать с объектом, и почему она не появляется?
Я просидел еще минут двадцать в опале, изредка просматривая обзорную, и когда она объявилась, почти ее не узнал. Она, по-видимому, попала в засаду, отстреливалась суетливо, но меткая, коматозница. Снайпер ее на мушку взял, ну и что мне оставалось делать? Я его снял. Дважды прикрыл ее и на пределе своих возможностей рывком спустился по пожарной лестнице, уже на земле сменив винтовку на «Магнум». Протолкнул чиксу по узкой улочке, и под обстрелом мы заныкались в ничтожную хибару по звуку, совсем рядом с морем.
- Ты кто? – Спросила она.
Логичный вопрос. И что я должен был ответить? Я тот, кто должен был убрать тебя сорок минут назад и уже сидеть на аэродроме. Но, черт побери, какого хрена кто-то выполняет мою работу вместо меня?
- Не важно, - состроив мертвецки-серьезную мину, процедил я. За авиаторами она видела лишь часть моего лица и не особо стремилась вглядываться. Понятия не имею, какие мысли были ее в голове, но она дрожала как осиновый листок на ветру, и я понял, что в сорокоградусную жару это просто аномально. Она прижимала простреленную руку к животу, озираясь по сторонам. Вопрос времени – как скоро кто-то доберется до единственного окна в помещении и мы оба погибнем. Не знаю, какое чувство меня охватило, но, наверное, мне просто хотелось скорее опохмелиться. Дело приняло самый странный оборот в истории моей жизни, и не знаю, откуда у меня появился носовой платок, но я, без вопросов, туго обвязал ее рану. Она сказала спасибо, и это было от души. Я вспомнил приколку моей юности, что у рыжих нет души, и слабо усмехнулся. Продолжая вглядываться в нее, я нехотя отметил, что на фото она выглядела даже страшненькой, по сравнению с реальностью. Она была неестественно худой и бледной, в красивых аквамариновых глазах лихорадочно метались зрачки. Передо мной, сползя по стене на пол, сидела облезлая кошка, загнанная в тупик, и все же на ее лице оставалось какое-то незнакомое мне достоинство, благородство.
- Как тебя зовут? – Спросил я, поминая, что если называть человека по имени, это поможет ему успокоиться. У меня созрел план, и мне нужно было, чтобы она мыслила адекватно.
Какое-то время она молчала, и я смекнул, что чувиха пытается придумать имя. Что ж, это было честно.
- Наташа, - выдала она. Тогда я не знал, что это ее настоящее имя. Я с секунду поразмышлял о том, почему она в первый раз обратилась ко мне по-английски, а потом вспомнил, что приказал ей бежать, тем самым подсказав, на каком языке я говорю.
- Слушай, Нат, - я подсел к ней, перезарядив ее пушку, потому как она сама не справлялась. – Я вообще не знаю, что происходит, но, кажется, мы рискуем здесь сгинуть, потому тебе стоит собраться. Ты слышишь меня?
Она кивнула, но дрожать не перестала. На ней было черное платье, длиной до колена, и все открытые участки тела покрывали синяки и ссадины. Какого лешего Коулсон признал в ней мишень? Я уже встречал женщин-наемниц, но почему-то моя интуиция подсказывала мне, что в этом деле не все так просто, как кажется на первый взгляд.
Я снял с себя бронежилет, и помог ей надеть его. Все это было как в бреду; сверившись с моими новыми часами (согласно аннотации я отхватил такую крутую штуку, что даже если в меня выстрелят из гранатомета – они уцелеют), узнал, что мы просидели в ожидании обстрела всего пять минут.
- А как же ты? – Спросила она, когда я взялся за ручку двери.
- Я тебя прикрою.
И это было правдой. План был в том, чтобы дать ей уйти, отправиться домой и соврать, что пристрелил ее. Уж не знаю, чем она выделилась в моем неопохмеленном сознании, но я хотел сохранить ей жизнь. Всему виной, конечно, то, что она перестала быть обезличенным объектом. Я прикасался к ней, я говорил с ней и не мог заставить себя хладнокровно порешить ее.
Приоткрыв дверь, я заметил незнакомую марку машины белого цвета с тонированными стеклами; оттуда тотчас начали палить. На мгновение долбанная паника поднялась к горлу вчерашним буррито, прежде, чем я захлопнул хлипкую дверцу. Единственным выходом оставалось окно. Не переглядываясь, мы с Наташей прокрались на противоположную сторону комнаты. Я медленно опустил фрамугу, обнаружив, что под нами было не менее 50 футов до уровня моря.
- Ты умеешь плавать? – Спросила она, совершенно будничным тоном, хотя ее потрескавшиеся пересохшие губы все еще тряслись, будто ее охватил тремор.
- Как амфибия. - Шутканул я, покрываясь мурашками от неожиданно овладевшими меня воспоминаниями. – Давай сюда пушку. – Я спрятал в боксе свое оружие и забрал у нее «Беретту». Девушка вручила мне свои туфли и выбралась из жилета. С ее стороны это было здравое решение, но рюкзак, надо признать, у меня и без того был тяжеленным.
Она первая выбралась на карниз и бросилась в набежавшую на берег волну, надолго исчезнув из поля зрения.
Оказавшись в воде, я тут же пошел ко дну и долго барахтался, прежде, чем всплыть, нервно вытащив голову на поверхность.
- Что там за место? – Переведя дыхание, я показал на мыс в мили от нас.
- Сабаил, - без запинки проговорила Наташа, - но, наверное, они уже на пути туда.
Я, было, подумал закинуть удочку насчет того, кто ее преследует, но, по сути, ответ меня не интересовал.
- Куда впадает Каспийское море? Предлагаешь плыть по течению? – Обильно сплюнув, - благо, мы упали в самое огромное в мире озеро - постарался схохмить я.
Наташа не ответила. Мы устремились к далекому берегу, и, между накрывающими меня с головой «барашками», я все острее желал сбросить рюкзак, но тогда бы мы оказались безоружными. Так что к берегу рюкзак скорее тащила мысль самосохранения, чем мои руки.
Я первым заметил засаду, крикнув «Ныряй!», за секунду до того, как пуля разрезала воздух подле моего объекта. Я и сам погрузился в воду, и, когда выпрыгнул подобно Флипперу, извлекая из рюкзака пушку за какие-то десять секунд, сам Нэмор бы обзавидовался. Путь к одной из машин на набережной был свободен; я признал в ней BMW E21. Мокрые насквозь, мы со всех ног устремились к тачке. Наташа пару раз оступалась, и мне приходилось одновременно отстреливаться, тащить рюкзак и то и дело подхватывать ее за шкирку. Поравнявшись с водительской дверцей, я прикладом оглушил ничего не понимающего человека и вытащил его из салона как тряпичную куклу.
Заводя авто, я столкнулся с механической коробкой передач и с непривычки сдал назад, и мы едва не перемахнули через ограждение. Наташа никак на это не среагировала; откинувшись на подголовник, девушка без сил опустила веки.
- Ты в порядке?
- Да, все ок. - Тихонько отозвалась она.
- Здесь где-то можно залечь на дно?
- Когда вырулишь с набережной, сверни направо и держи курс на замок.
Я беспрекословно заколесил по тесным улочкам, почти сразу заметив искомый объект, возвышающийся на местности подобно мосту «Голден Гейтс» в Сан-Франциско.
Не самые приятные ассоциации у меня были связаны с толпой восточных мужчин на улицах, но все, что от меня требовалось, это крутить «баранку» и не думать о том, что я провалил миссию.
- Останови здесь, - просипела Наташа, когда я поравнялся с длиннющей колонной припаркованных тачек, в довольно красивом месте. Она обулась и, уверившись в зеркале заднего вида, что, по счастливой случайности, за нами не было «хвоста», выскочила на бульвар, метнувшись к кусту рододендрона. Я подхватил рюкзак и, не вытаскивая ключей из замка зажигания, рванулся следом. Только предъявления обвинений в хищении дряхлого «бумера» с другого континента мне не хватало.
Наташа пробежала сквозь кусты и, свернув два раза направо, вывела меня к двухэтажному зданию в стиле миниатюрного Эмпайр-Стейт-Билдинг. Мы обошли его с торца, и, взбираясь по лестнице пожарного выхода, она окончательно выдохлась. Девица присела на порожек, уткнувшись лбом в поручень.
- Прострели замочную скважину, - прошептала Наташа.
Наверное, следовало спросить у нее, куда мы вламываемся, но мне было уже все равно. Я не успел к отлету, голова все еще шумела с похмелья, и меня ужасно мучила банальная жажда. В рюкзаке следовало отыскать лэптоп и связаться с базой, но придумать нечто, оправдывающее мои действия, я не мог.
Отворив дверь, я помог Наташе подняться и уже не отпускал ее, держа пушку наготове, изучая помещения. Везде было чисто. Скупые офисные стены с незнакомым мне флагом над стойкой ресепшен.
- Что это за место? – Все-таки не совладав с любопытством, спросил я, когда мы поднимались на второй этаж.
- Турагентство, - не особо желая разговаривать, просипела Наташа.
Я попытался вспомнить какой сегодня день недели, и, уверившись, что выходной, сошелся на мысли, что здесь никого нет именно по этой причине.
На втором этаже оказалось вполне милое пространство, похожее на кабинет главного босса в какой-нибудь компании. Наташа тут же плюхнулась на кожаный диван. Покрутив колесико на веревке от жалюзи, я удовлетворился полученным зашторенным видом. Мне вполне здесь понравилось, как только я отыскал бар. Откупорив бутылку виски, я жадно отхлебнул четверть емкости и передал ее Наташе. Девушка, не церемонясь, сделала несколько глотков. Она прижала к себе бутылку, крепко держа за горлышко, намекая на то, что это вполне ей еще пригодиться. Вспомнив о ее продырявленном предплечье, я окинул взглядом помещение. Да, даже на другом конце света офисные помещения оснащают душевыми комнатами. Немного освежившись, я отыскал в рюкзаке пакет первой медицинской помощи, без которого ни одного солдата не пускают на иракскую землю. Свой пакет я обычно дополнял анальгетиками всех цветов и вкусов, отлично бодрящими при моем бухариковском образе жизни.
Наташа совершенно не сопротивлялась, предоставив мне возможность подмешать анальгина к ее крови. Она даже не поморщилась, когда я не без труда воткнул иголку в вену.
- Ты не похож на врача, - глухо прокомментировала она мои попытки осторожно промыть рану.
- Предпочтешь оставить свинец в плоти?
- Делай, что хочешь, - обреченно объявила девушка, глотнув еще виски.
Я отобрал у нее бутылку, обильно спрыснув ее тело, которое намеревался, фигурально говоря, прооперировать. Не знаю, какую позу следовало принять, но в итоге я уселся на диване, поджав под себя ноги, чтобы возвыситься над ней, а ее конечности расположил вдоль так, чтобы девичьи плечики оказались на уровне моих коленей.
Кустарно продезинфицировав пинцет, вначале опалив его зажигалкой и потом смочив виски, я не без содрогания запустил железяку в ее тело. Мне пришлось примерить на себя амплуа некого Потрошителя, заставляя себя хладнокровно наблюдать ее молчаливую борьбу с болью. Пуля вышла легко, не вызывая фонтана крови. Зажимая рану добрым куском бинта, я свободной рукой вдел нитку в иголку, проделав те же предварительные манипуляции, что и с пинцетом, прежде чем подносить к коже. И все же изначально я смочил мое будущее поле атаки нещадной струей виски, остатки влив в себя. От соприкосновения ее шкурки с алкоголем, она зашипела, впервые попытавшись мне помешать. Я коснулся ее лба тыльной стороной ладони, установив с ней зрительный контакт. Она затихла и едва уловимо кивнула.
Пропустив ее между своих ног, я ближе подтянул ее к спинке дивана и, выбрав самый удобный ракурс, нехотя сделал первый стежок. Она закричала, долбанувшись головой об обивку. Дав ей перевести дух, я уже без остановки закончил свое дело под аккомпанемент ее глухих стонов. Острая реакция на первые секунды зашивания напомнила мне о том, что она все-таки девушка, но, впрочем, иные особи моего пола откликались еще поганее. Прибрав отовсюду кровь, я наложил повязку оставшимся чистым бинтом, для верности надев сеточку.
Какое-то время я сидел без движения у дивана, потом вспомнил, что в баре была еще одна бутылка. И не то чтобы у меня был план закончить сегодняшний день, как предыдущий, но унять нервы не помешало бы.
Мы пили молча. Примерно на уровне ополовиненного литра неизвестной мне марки алкогольного напитка, судя по вкусу, не меньше 45 градусов, моему заказанному объекту развязало язык.
- Какого хрена ты меня не прикончил?
- По-твоему так очевидно, что я пришел по твою душу?
Она усмехнулась.
- Что еще делать американскому снайперу в Баку?
На это мне нечего было ответить. Я не знал, кто она, и для меня было лучше оставаться в неведении. Судя по неуемному преследованию ее персоны, можно предположить, что она из «Моссада», там женщин полные шаланды, но чем бы привлекла внимание Щ.И.Т.а бедная израильская наемница?
- Ну а если я скажу тебе, что мои большие боссы имеют волчий нюх на все сверхъестественное, в твоих глазах поднимется статус-кво американцев?
Она молчала. Я, было, подумал, что она заснула, но, смерив ее взглядом, наткнулся на долгий пронизывающий взор полный скорби и усталости.
- Я…
Она хотела что-то объяснить, но я заткнул ей рот своим языком. Никогда не испытывал ничего подобного. Ее волосы пахли морем, а губы напомнили вкус граната. Один-единственный поцелуй, из-за которого я мучился от стояка несколько ночей. Перед глазами пробежали все мои любовные истории, включая развалившийся брак. Не могу описать, что значило, подобно девственнику испытывать все сто тридцать три удовольствия, лишь нежно сжимая ее в своих объятиях. Она отключилась, припав губами к пульсирующей яремной вене на моей шее. И почему мы не дошли до самого главного? Видимо, во мне проснулся хренов джентльмен!
Я так и не сомкнул глаз до рассвета.
Городская суета стихла, только цикады трещали, да в отдалении шумело море. Ненавижу этот звук! Мужики смеяться будут, мол у Бартона под боком баба дрыхла, чему не быть довольным? А я не мог отделаться от мыслей, доводящих до дрожи в пятках. Смотрю на серый гладкий потолок, а вижу кривые бедуинские рожи. Аж вспотел, припомнив последнюю командировку в Афганистан. Мне тогда было 25 лет и в Щ.И.Т.е проработал не больше года, но ни раньше, ни позже моей дорогой персоне не приходилось попадать в подобный переплет. Казалось бы, копчик – последняя костяшка, способная обладать фантомной памятью, но он, паскуда, каждую осень ноет о тех трех неделях. Меня пригвоздили к дыбам, пытая водой. Опускали в кадку голову и туловище, дожидаясь, когда уйдет весь воздух, поднимали, удар кулаком в грудь, изящный выблев, и, не давая очухиваться, начинали заново. Не помню, чтобы мне задавали вопросы, созерцая, как из всех щелей льется вода, в те секунды, когда я не оказывался в чане. Нравилось им мучить, ждали, когда ласты склею, а я так и не сдох. Но зря они меня не поспрашивали, я бы рассказал и про Железного Человека, и про Капитана Америку, и Фьюри бы не забыл.
Кажется, этот долбанный прибой подсказал мне о той единственной истории, за которую Коулсон мне должен. Должен моему позвоночнику те три недели в Афганистане, чтобы мне на четвертом десятке не носить на дежурстве пояс из собачьей шерсти.
***
Солнце еще не поднялось из-за Сабаилского замка, как я услышал голоса говорящие на незнакомом мне языке. Они были совсем рядом, потому я бесцеремонно растолкал Наташу и зажал ей рот рукой, чтобы она не издала никаких звуков, привлекающих внимание. Она быстро очухалась, и мы синхронно потянулись за оружием. У нас было не так много вариантов для отхода. Я знаком показал на балкон, но она резко покачала головой. Некто уже застыл на карнизе и истерично прогундел в рацию непонятную мне команду.
- В ванной есть окно? – Спросила Наташа.
- Слишком узкое, мне не пролезть.
Но все же мы метнулись в ванную комнату; за нами ворвались два человека, один из них знакомец, влезший через окно. Наташа метко вырубила второго, взяв на мушку вход. Я завозился с любителем карнизов, не знаю, какого дьявола он выбил у меня «Магнум» и начал душить. Последнюю неделю удача явно меня игнорировала. Он кричал что-то Наташе на своем басурманском языке, и она отвечала. Она смотрела на меня, обернувшись и наставив дуло мне в лоб.
- Се ля ви? – Прокряхтел я, ожидая, когда она нажмет на курок.
- Не знаю, что будет дальше, но будь ты проклят!
Наташа убила моего душителя, и какое-то мгновение мы неотрывно смотрели друг на друга. Потом я поднял свое оружие и, вернувшись в кабинет, подхватил рюкзак.
Не успели мы спуститься по лестнице, как я скорее почувствовал, чем увидел в полумраке фойе несколько винтовок, целившихся мне в грудь. Я ухватил Наташу за здоровую руку, заведя девушку себе за спину. И, как это бывает в кинофильмах? Самый крутой парень в строгом костюме и черных непроницаемых очках выходит в центр, унылым взглядом окидывая тебя, будто видит кусок дерьма.
- Устроил себе каникулы, Бартон? – Спрашивает Коулсон, и Бог мой, он улыбается.
_________
Написано 28 июня 2012г.
@темы: Фанфик, Hawkeye/Black Widow
-
-
09.08.2012 в 15:16-
-
09.08.2012 в 16:04